смерти мне для полного счастья сейчас и не хватало. Как там недавно один
умник оправдывался, когда объяснял, почему его дражайшая, горячо
любимая теща внезапно к Мороку отправилась? Я, мол, просто богов
перепутал, много их слишком в нашей вере. Хотел, мол, спасительнице и
заступнице Радужнице помолиться о здоровье моей ненаглядной
родственницы, а вишь ты, как получилось-то: злобный бог как-то сам собой
на ум вдруг пришёл. Судья, впрочем, только посмеялся с такого нехитрого
объяснения и во внимание его не принял. Да и у женщины на шее след от
веревки обнаружили. Так что отправили того товарища на вечное поселение
в Мороковы пустоши, вслед за тещей. Впрочем, такое я вслух не сказала, лишь ворчала потихоньку про себя и, удобно устроившись в своем мягком
«начальственном» кресле, с подушечкой под спиной, раз за разом задавала
мужику один и тот же вопрос:
- Что ты делал после десяти часов ночи на улице в трех кварталах от
собственного дома?
Он мялся, менял цвет лица с красного на белый, отводил глаза, лихорадочно пытаясь придумать достойный ответ, а я все больше
раздражалась и чувствовала, что терпение мое утекает сквозь пальцы, аки
песок. Вот доведет же до членовредительства, ей-богу. И что мне потом, этого калеку самой же и лечить?
Устало вздохнув и мысленно уже растянувшись на постели, такой
манящей и желанной, я все же решила дать нынешнему нарушителю
последний шанс:
- Козьма, я ведь долго терпеть не буду. Или скажешь наконец, почему
ночью по городу шастаешь, или превращу тебя в лягушку или жабу. Будешь
в пруду квакать и комаров ловить.
Цвет лица у мужика резко сменился с нежного сине-зеленого на
землянисто-серый, сам он попытался вскочить и плюхнуться мне в ноги.
Пришлось применить частичный стазис, что еще больше испугало моего
собеседника.
- Смилуйся, матушка ведьма! Не надо в жабу! Не хочу квакать!
Ненавижу комаров! Пощади дурня! Это всё Линка моя, чтоб её Морок
побрал! Это она, зараза такая! Она меня к тётке своей за настойкой
отправила!
Так. Уже проще. Линка, насколько я помню, это Аполлинария, супруга
этого лоботряса, дама из обедневшего купеческого рода. Некрасивая, наглая, высокая, заумная. Да еще и с бородавкой под нижней губой. Осталась бы до
конца своей жизни старой девой, если бы к ней не посватался несколько лет
тому назад, прельстившись остатками некогда большого купеческого
состояния, местный шорник, тихоня и скромник Козьма. Родители Линки, уже и не надеявшиеся сбыть «лежалый товар», обрадовались парню, как
родному, быстро выдворили опостылевшую дочурку из родных пенат с
неплохим для мужика-лапотника приданым и поскорей уехали куда-то в