навозе полежавшей. Слышала я, как молоденькая служаночка в коридоре его
спросила, когда он последний раз мылся, а он высокомерно так, сквозь зубы, процедил, что это не ее холопское дело, что она, мол, глупая необразованная
гусыня и ничего не понимает в современном искусстве. Ну да. Теперь грязь и
отвратительный запах зовутся современным искусством. Боги, куда мы
катимся! И зовут его как-то дико: Мад. Да, вот так. Три буквы всего. Дурость
какая.
И ведь Её Величеству теперь слово поперек не скажи, даже поспорить
не смей. Как же, она ведь беременна. Теперь у нее тонкая слабая психика, которую лишний раз и потревожить ничем нельзя. Царь-батюшка, я смотрю, размяк совсем, если своей драгоценной супруге такую дурь выделывать
позволяет.
Боги, куда можно деться от этого ужасающего запаха??? Ведь я только
недавно поела!!! Царице хорошо: сидит на возвышении, ароматизированным
платочком постоянно обмахивается, до нее этот жуткий запах практически не
доходит. Нет, это я первый и последний раз в таких развлечениях участвую!
Пусть в следующий раз ее ненаглядные аристократки в одиночестве такими
ароматами наслаждаются!
- Браво, Мад! Несомненно, вы – гений! Просим, читайте еще! У вас
великолепно получается! Такой слог! Такая экспрессия!
Ангелина Жарская! Вот же гадюка подколодная! И ведь сама первая
кривится, когда Василиса не видит, но готова за привилегию бывать почаще
во дворце вытерпеть практически всё, даже такую газовую атаку. Гадина. И
доченьки ее не лучше ничуть. Стоят, глаза вытаращили, носы задрали, челюсти повыпячивали, мнят себя избранными, солью земли. Аристократы, блин. А одеты, как курицы, пестро и нелепо. Кто ж шляпки от солнца с
широкими полями в помещении носит? Да еще и под элегантный женский
брючный костюм. И почему костюм черный, а шляпки оранжевые? В тон
ничего не нашлось? Вот же, деревня. Кто их только одеваться учил. А этот
горе-поэт? Неужели опять что-то читать собрался? Да, похоже. Ну и что на
этот раз?
Вновь с деревьями играет
Зимний ветер-хулиган,
Гнет к земле и отпускает,
Не касаясь душ и ран.
Снова на небе лазурном
Тихи реют облака,
Все вокруг серо и бурно,
Поступь воздуха легка.
Я пишу в словах картины.
Я - художник и поэт.
Захочу – болотной глины
Наложу на твой браслет.
Захочу - возьму землицы,
Ей украшу всё вокруг.
Пусть летят над морем птицы,
Севером пусть станет юг.
Всё в моей великой власти,
Я творю в сознаньи мир
И сюда впускаю страсти,
Делаю из мглы зефир.
Вот что значит - быть поэтом
И уметь построить слог,
Быть беспечным и при этом
Знать, что миром быть бы мог.
Так, всё, мне это надоело. Землицы он возьмет. Глины на браслет