Справа на широком подлокотнике был вдавленный отпечаток пятипалой руки. И моя рука в печатке легла туда, как влитая.
Тут же зажегся огромный, во всю стену, экран перед пультом.
Изображение было цветное, двухмерное, без всяких голографических украшательств. Немножко схематично, но узнаваемо, на нем появился Марс. А потом во всю сторону от него разошлись голубые волны.
— Черт, — воскликнул Алиев, будто очнувшись от ступора. — Кажется, мы подали кому-то сигнал!..
Бункер отпустил нас спокойно, без каких-либо проблем, головоломок и прочих издевательств. Как только мы подошли к стене, тут же открылся проход-гильотина.
Мы, какие-то пришибленные и ошарашенные, выползли в марсианский сумрачный день, который начинал напитываться стремительным ветром и песком.
Пыльная буря приближалась. «Муравью» и его обитателям она была не страшна, но обычно при ней наблюдаются перебои в радиосвязи. Точнее, они уже начались — в наушниках наши голоса пробивались сквозь неприятное, карябающее уши шуршание. А дальняя связь наверняка блокирована. Так что мы даже не могли доложить о своей сногсшибательной находке.
Обратный путь был тяжелее. Налетали порывы ветра. Бросали пыль в прозрачный колпак шлема.
Когда мы поднялись на гору, с которой был виден наш желтый вездеход, пошатывающейся Гжеляк выдал:
— Я… Черт, я оставил контейнер с образцами.
— Ну и Бог с ними, — кинул я. — Наберем еще.
— Нет! Я не уверен, что отыщем такие! Это же открытие, командир! Надо вернуться.
И, не обращая на меня внимания, двинул обратно, к расщелинам.
— Стой! Я провожу! — крикнул я ему вслед.
— Иди к вездеходу, Анатолий, — сказал казах. — Мы пройдемся вместе. Тем более я тоже упустил по дороге один образец.
Я нехотя кивнул. И направился к «Муравью».
Прождал я их два часа. Носимые рации уже не работали, так что я не мог понять, что с ними.
Потом было возвращение. Точнее, вернулся один поляк. Я открыл ему тамбур люка. Очищение. Продувка.
Когда Гжеляк проник в жилой отсек, я схватил его за плечи:
— Где Алтай?!
— Он… Он сорвался вниз… Я говорил, не нужно туда лезть. Но он, увидев какой-то заковыристый булыжник, как обезумел…. Алтай… Его больше нет!
— Что?!. Это ты, чертов кретин, потащил его туда! — я еще сильнее встряхнул поляка.
— Виноват я! Виноват! Мне застрелиться? Или будем искать тело нашего товарища?
— Будем искать! Пока не найдем!
Остаток дня мы провели, обшаривая скалы. Нашли пропасть, куда загремел казах. Она уходила настолько глубоко, что терялась во тьме. Хотя на Марсе тяжесть и не земная, но все же семьдесят процентов от нее. Так что шансов после такого падения у Алиева не было никаких.