Лина, не таясь, вздохнула с облегчением.
Парис, в таком же костюме, как и остальные мужчины, подошел к столу, взглянул почему-то на меня, а не на Арину, затем повернулся к ней:
— Карты.
На этот раз гадала Арина долго. Сначала тасовала, затем выкладывала фигуры. Оставшиеся шесть карт рассматривала чересчур внимательно.
— Прошлое тебя никак не отпустит, из-за него и в будущее не смотришь.
Станешь колебаться — потеряешь и то, что имеешь, и то, что можешь получить. Счастье твое в твоих руках, но оно хрупко.
Стандартный набор слов любой гадалки заставил Париса еще раз криво улыбнуться и вновь посмотреть на меня.
— Карты, — решила я, когда Арина вопросительно взглянула на меня. Если уж гадать, то на том, что у самой расшифровать не получится. А карты для меня всегда были темным лесом.
Перетасовав колоду, Арина начала гадать мне так же, как и Аарону: крест- снежинка-крест. Вскрытые четыре карты оказались королями четырех мастей.
— Вот оно как, — задумчиво пробормотала Арина. — Кто ж тебя, девочка, так не любит?
— Жизнь, — фыркнула я, — причем с детства.
— Нет, — качнула головой Арина, — тут другое. Один мужчина вмешался в твою жизнь до твоего рождения, изменив предначертанное. Другой не исполнил своей роли и исчез с горизонта. Два оставшихся думают только о себе, при этом старательно делают вид, что ты им нужна. Тебе предстоит сытое будущее, если первые два короля вспомнят о тебе.
— А оставшиеся два? — уточнила я, стараясь запомнить сказанное.
— Один из них — твоя судьба, но сам еще этого не знает. Если ошибешься с выбором, станешь одинокой и несчастной.
Спасибо, добрая женщина, нагадала, приласкала, приголубила.
Вернувшись в кабинет, я с ногами залезла в кресло, обхватила себя руками и задумалась. Слишком быстро все закрутилось, слишком много неизвестных переменных в моем жизненном уравнении, слишком сложно становится жить.
— Есть какая-нибудь информация, не включенная в книги, о хозяйке гостиницы?
— поинтересовалась я вслух, надеясь, что лейта ответит.
— Есть, — послышался голосок, — но она засекречена.
И почему я не удивлена…
— А что не так с моей кровью? Что в ней особенного?
— Тоже засекречено.
Кто бы сомневался…
Внезапно пол завибрировал, как при землетрясении, раздался гул, а затем — сирена. Громкие, пронзительные, длительные звуки ввинчивались свёрлами в мозг и, казалось, готовы были поднять всех зомби в округе и упокоить тех живых, кто еще не лишился слуха.
Перепугавшись, я закрыла уши руками — бесполезно, сирена проникала и сквозь подобное хлипкое заграждение.
— Красная тревога, — писк лейты почему-то слышался отчетливо, несмотря на какофонию вокруг, — необходимо срочное вмешательство хозяйки.