Пора отчалить кораблю.
На много дней, на много лет.
Умчится та, кого люблю,
И за кормою ляжет след.
Бродить я буду меж камней,
На островок глядеть в тоске.
Здесь я в слезах простился с ней,
Там скрылся парус вдалеке.
Как часто с этой крутизны,
Где птицы жадные кричат,
Под гул крутящейся волны
Смотреть я буду на закат.
Роберт Бернс. «Пора отчалить кораблю»
Вопросы я ожидала любые, вплоть до: «Сколько мужчин у тебя было до меня» и «Кто разбил тебе сердце». Но Парис, видимо, решил, что это не оригинально, и поинтересовался:
— Твои родные выдадут тебя за того, кого подберут сами, или у меня все же есть шанс?
Несколько секунд я осмысливала услышанное, стараясь убедиться, не померещились ли мне слова, затем решительно тряхнула головой:
— Не знаю, в каком средневековье вы все здесь живете, но я привыкла сама выбирать, всегда и во всем.
— И бог войны согласен с твоим выбором?
Бог чего? А, дед… Да уж, пора запоминать, кем приходится мне то или иное божество.
— С дедом я познакомилась несколько дней назад. До этого жила с бабушкой. Она уж точно ничего и никогда мне не запрещала.
«Твой дед, милая, предпочел бы увидеть рядом с тобой совсем другого мужчину», — снова всплыли в голове слова бабушки. В сочетании с недоверчивым взглядом Париса картина складывалась не очень веселая. Похоже, все вокруг были твердо уверены, что я — этакая марионетка в руках всесильных родных.
— Не дождутся, — дернула я плечом, скорее отвечая самой себе, чем Парису, — замуж я точно выйду по любви. А они пусть сами живут, с кем хотят.
Парис помолчал, потом кивнул на усыпанную гравием дорожку между клумбами:
— Пройдемся?
Почему нет. Тем более, ширина дорожки позволяла идти по ней вдвоем.
— Разбитое сердце — это я уже понял, — заговорил Парис, когда мы прошли вглубь сада. — Муж или жених?
Что ж он такой понятливый-то… Отвечать не хотелось, но я все же кивнула:
— Муж.
— И теперь ты свободна?
— В смысле? — не поняла я.
— Есть миры, в которых пары до конца жизни остаются вместе, что бы между ними ни происходило, — пояснил Парис.
Я вспомнила бывшего, сравнила свою жизнь на Земле с жизнью здесь и решительно ответила:
— Обойдется. Мы развелись. У каждого теперь своя жизнь. Но, — добавила я сразу же, — это не означает, что я так легко отвечу на твои приставания.
— Ухаживания, Снежная Леди, — довольная улыбка появилась на губах Париса, — приставать я еще не начинал. Пока это только ухаживания.
Многообещающее уточнение, что и говорить.