— Тоник? А почему такой густой?
— Его надо есть ложкой, понемногу. Он быстро воздействует на нервную систему.
Воздействует? На нервную систему? Я с сомнением посмотрела в чашку, но все же ковырнула напиток небольшой серебряной ложечкой и положила на язык. Бабушка постоянно твердит, что мне нужно расслабиться. Что ж, будем расслабляться. Не одна же я здесь. Надеюсь, родные, случись что, придут на помощь. В крайнем случае, опьянею и стану петь песни на потеху публике.
— Не знаю, как тебя зовут,
Где ты живешь, не ведаю.
— Живу везде — и там и тут,
За угольщиком следую!
— Вот эти нивы и леса
И все, чего попросишь ты,
Я дам тебе, моя краса,
Коль угольщика бросишь ты!
Одену в шелк тебя, мой друг.
Зачем отрепья носишь ты?
Я дам тебе коней и слуг,
Коль угольщика бросишь ты!
— Хоть горы золота мне дай
И жемчуга отборного,
Но не уйду я — так и знай! —
От угольщика черного.
Роберт Бернс. «Подруга угольщика»
Итинок оказался кисло-сладким на вкус, как переспелая вишня или начавшая бродить черешня. В принципе, с таким вкусом можно было бы легко примириться. Но вот густота… Кусочек, положенный в рот, я жевала около минуты.
— Как ощущения? — ухмыльнулся пакостник Арнольд, едва незнакомый «напиток» отправился в путешествие по пищеводу.
— Пока никак, — пожала я плечами. — Или он должен мгновенно подействовать?
— Не всегда, милая, — откликнулась бабушка, внимательно наблюдая за мной. — Может быть любая индивидуальная реакция.
Я кивнула, откинулась на деревянную спинку стула, прикрыла глаза и неожиданно для себя затянула:
Эх, дороги…
Пыль да туман,
Холода, тревоги Да степной бурьян.
— Вита, — в голосе бабушки слышалась настороженность, — ты в порядке?
— Не знаю, — честно ответила я. — Надоело. Все надоело. Я устала.
Знать не можешь
Доли своей:
Может, крылья сложишь Посреди степей.
— Меня все достало, — я зевнула, прикрыв рот рукой и не открывая глаза. — Сама не знаю, чего хочется. Но все это… То, что вокруг… Надоело…
Вьется пыль под сапогами, степями, полями.
А кругом бушует пламя Да пули свистят.
— Жизнеутверждающе, — язвительно отметил Арнольд.
Я ответила. На русском матерном. Сама не думала, что когда-нибудь произнесу подобное.
— Вита, — ахнула изумленно бабушка.
— Не нужно было выделываться тогда передо мной, — я ощущала покой и умиротворение. А еще — сильную сонливость. — Я его не просила закидывать меня сюда.
— Ты ж сама захотела в гостиницу «Снежная Леди», — обиженно проворчал Арнольд.
— Я. Тебя. Просила?
Молчание.
— Вот то-то. Извините, я спать…
Что было дальше, я не помнила — заснула прямо за столом кафе.