— В карцер его!
— Не могу, нет доказательств. Ни одного…
— Так найди! — гаркаю я и вырубаю галлограф.
Я взбешен. Кулаком об стол разбиваю стакан из-под водки.
Никто и никогда так не унижал Эдо Гарака. Я клянусь, я отомщу!
Свет меркнет…
18:20
Похмелье застало меня неожиданно и в рабочем кабинете. Ну, как застало, я проспался, укутавшись на диване в плед, и встал с опухшей мыслями и алкоголем головой.
Чувствовал я себя препаршиво.
Ничего не изменилось за три часа моего сна, и алкоголь не помог, — Винсент по-прежнему был мертв, а я зол…
Во-первых, Цербер не имел права ни в чем меня обвинять, жалкий инцестник. Я и без него с этим прекрасно сам справляюсь. Во-вторых, просто бесило осознание того, что ты марионетка в чьих-то руках, что следуешь заданному плану, не имея шансов сойти с проложенной чужим коварным разумом, тропы. В-третьих, получилось, что я к общей радости еще и крайний.
Никогда, никогда в жизни Эдо Гарак не был козлом отпущения!
Никогда меня так не смешивали с грязью…
Странное душное и желчное чувство осознавать, что все произошедшее со мной, Винсентом и даже Ясмином было частью чужого плана. Плана этого мальчишки Иглы.
Мы стали жертвами… хотя привыкли быть волками!
Меня допекало это чувство.
И я злился… Нет, не на Иглу. Тут все честно, он воспользовался нашим скудоумием и провернул финт ушами. Я бы тоже так поступил, да и чего греха таить, поступал много раз. Все справедливо и я не обижаюсь.
Я сам дал повод, и им воспользовались.
Одного не могу понять, как я оказался таким тупым и не заметил очевидного. Я же мастер интриги! Дьявол…
Ладно, Винсент, этому вообще не было дела до подковерных игр, он их и не замечал, воспринимая всю реальность с природной искренностью и простотой. Он никогда не придавал особого значения кулуарным войнам, предпочитая заслуживать и добиваться всего собственными силами за счет личностных талантов. И, что самое удивительное, Винсенту это удавалось… Далекий от нашего мира, Феникс освещал нам путь.
Винсент попался, но я… тем более Ясмин… Как он, сидя на самом верху пирамиды, не углядел столь очевидной партии Иглы?! Лучше б он глядел в оба, нежели издавал тупейшие указы против самого себя. И меньше бы приставал к Винсенту, мучая его и без того израненную душу.
Ясмин! Как он мог не заметить… Или наш холодный стратег сделал это преднамеренно, желая еще сильнее привязать к себе Винсента? Я могу только догадываться.
Непростительный просчет.
Для Ясмина дважды непростительный. Кем он себя возомнил? Сверхчеловеком? Ха. Он просто бессердечный надутый индюк, который дальше своего носа не видит и только и знает, что петь себе дифирамбы, восхищаясь собственным величием… и лапать Винсента, прижимая к столу своей грубой силой.