Как сладок миг.
Я отвечаю ему. Прижимаю рукой к себе, держа за пояс. Глажу его спину по шелку формы, проходя вскользь по моей Африке. Он так близко, он так страстен…
Этот поцелуй…
Мне внезапно начинает казаться, что Винсент целуется, как в последний раз. Настолько жадно он дарит свою страсть. Винсент.
Я отдаляю его от себя и смотрю в глаза.
Он как будто боится чего-то, как будто прощается.
Я глажу его волосы, цепляя черные пряди хвоста.
— Зачем ты их отращиваешь? — спрашиваю я.
— Хочу быть похожим на тебя, — механически отвечает Винсент, сосредоточенный на впитывании глазами моего образа.
Я снова привлекаю его к себе. Теперь я склоняюсь над ним, держа за подбородок. Я целую его как можно медленнее и нежнее, передавая смысл моего существования. Пусть знает, мы никогда не расстанемся, я не позволю.
Мой поцелуй шепчет: «не бойся», вселяя изворотливостью языка, уверенность в нашем времени.
Мы не прощаемся, ты не должен так думать.
Винсент как никогда легко и покорно поддается моим губам. И мне снова начинает казаться, что я больше никогда его не увижу.
Бред.
Мы настолько поглощены друг другом, настолько одурманены силой безумной нежности, что забываем обо всем на свете. Впервые меня не волнует публичность и откровенность. Мне наплевать, что здание кишит людьми. Наплевать, когда краем глаза я вижу, как в помещение, где мы так обнажены чувствами, врываются люди, и, обезумев от увиденного зрелища, спешат оставить нас в покое.
Мне наплевать.
Сейчас я наслаждаюсь мягкими губами Винсента, так неаккуратно изрезанными первым неистовым касанием. Он обнимает меня, а я прижимаю его к своему сердцу. Мы едины, и я отчаянно гоню ощущение глухой тоски.
Мы не расстанемся. Я обещаю.
23:32
Валентина сидит у огня. Кажется, она спит.
В доме непривычно чисто. Она, что и правда убралась? Как интересно…
Должно быть, восприняла мои слова серьезно, а я как обычно просто шутил.
— Спишь, — не то утверждаю, не то спрашиваю я.
— Нет, — негритянка открывает глаза, — Хорошо, что ты пришел.
— Я же обещал, да, и куда бы я делся.
— Наверное, туда же, где обычно проводишь время…
Улыбается.
Что она имела ввиду…
— В смысле? — осторожно интересуюсь.
— Сам говорил, что дома редко ночуешь…
Глупенькая. Ну, нельзя же меня так пугать.
— Работа часов и дней не считает.
— Конечно, — она улыбается, — У тебя были такие испуганные глаза… О чем ты подумал?
Наблюдательная…
— Ни о чем важном.
— Как прошло мероприятие?
— Все супер!
Как-то нерадостно прозвучало.
— Понятно, а что у тебя с губой?
— Где? Что?
Она кивает.
Я провожу рукой, на пальцах остается чувственный след тусклой крови.