Он просто ушел.
Навсегда.
И внезапно.
Встретил однажды на улице избитого до полусмерти шайкой воров парня с грустными синими глазами, который говорил о революции, как о поцелуе первой женщины, и понял, что жил зря. Ясмин принял решение идти за яркой звездой надежды к долгожданной заре нового дня.
Его семья ни в чем не была виновата. Но страдала лишь за то, что он их разлюбил, предпочтя Революцию.
— Когда-нибудь мы за все заплатим, — один раз сказал Винсент.
— Да, но я хочу, чтобы наше забытье продолжалось как можно дольше… — ответил тогда Ясмин.
Винсент засмеялся и лукаво облизнулся.
— Продолжай, — шепнул Ясмин.
Воспоминание рассеял телефонный звонок назойливого аппарата.
Ясмин со слабой надеждой сорвал трубку с сонного покоя на рычагах.
— Слушаю, — сказал он своим хриплым, но в тоже время мягким голосом.
На другом конце провода кто-то отрывисто заговорил.
— Я понял, Цербер, — безразлично произнес Ясмин, — Я не против подобных мер, если нужна санкция на расстрел, я выпишу…
Собеседник выплюнул наспех скомканные слова и заменил себя протяжными гудками.
Ясмин откинулся в кресле.
«Хм, — сказал он сам себе, — Даже на работе я думаю о его нежных губах, наполняющих меня сладкой влагой и озорном языке, который дарит столь острую негу ласк. Унизительно для меня, хотя и возбуждает до безумия. Жаль, что он обо мне никогда не думает…».
9:00
— Я думаю о тебе постоянно, Ясмин, — сказал чуть слышно Винсент, неотрывно следящий за сменой картины города из окна правительственной машины, — Не думаю, что ты платишь мне взаимностью. Кто я для тебя, — слова медленно перетекли в мысли, — Тряпичная кукла. Я ненавижу тебя за то, что ты со мной сделал. Ненавижу и обожаю. Ты бесчувственный айсберг, снежный король, а я твой Кай. Странно, что так назвали тебя… Знаешь Ясмин, сначала мне было больно, но потом, потом я стал испытывать наслаждения от твоих обжигающих прикосновений. Но больше всего…я возбуждаюсь, когда я побеждаю тебя. Когда от моих ласк ты едва ли не кричишь и еле сдерживаешься, а в конце, прежде чем ты испытаешь пик наслаждения, твои зрачки расширяются, а уголки губ чуть заметно сводит, вот тогда я по-настоящему ликую. Я ломаю твою маску бесчувственности, я топчу твою гордость и надменность, тогда я владею тобой и я твой господин. Ледяной король… убивший и воскресивший меня. И все же я каждый раз жду нашей встречи, хотя никогда тебе не признаюсь в этом.
— Генерал, — робко заговорил шофер.
— А? — Винсент оторвал взгляд от запотевшего стекла.
— Мы уже прибыли…
— Уже?
— Пять минут как… Я просто не решался вас побеспокоить…