— Фу, — зло произнес он, — Да ты весь пропах мерзавцем эфийцем. Как ты мог Касандер? Как? Почему ему? Он крыса и не достоин!
Меня рассекретили. Ничего удивительного, ведь Дерфи маг 4-й ступени и видит столь очевидные искажения ауры. Какой позор…
— Хватит, Юнгс. Прошу не надо… умоляю, прекрати, — я запрокинул голову назад, так что даже ударился затылком об дерево.
— Умоляешь… — прошипел Юнгс, подходя так близко, что я был вынужден отстраняться, прижимаясь к дереву спиной.
— Прошу, — я замотал головой, жадно ловя ртом воздух. Мое дыхание стало отрывисто и тяжело, я не выдержал бы порицание Дерфи.
Но он ничего не сказал.
Он просто прижался ко мне, вдавливая в ствол дерева еще сильнее и подпирая коленом мою промежность. Я поежился. Юнгс усмехнулся и погрузил свой палец мне в рот, имитируя характерные движения. Я мог бы его убить за это. Я просто был обязан, но вместо этого яподатливо принял его вмешательство.
— Смотри, как приноровился, — равнодушно произносит Юнгс.
Я отталкиваю его, срываюсь вниз и падаю безвольно на колени.
Меня бьет дрожь, а противная липкая испарина захватывает кожу. Я как в бреду. Так больно… Но я заслужил унижение от своих слуг, я их опозорил. Они так старались принести победу, а я сдался врагу. Предал свой народ… Я все испортил.
Хватаюсь за голову, стараясь дышать, но получаются только сиплые грудные судороги.
— Юнгс, цепи, я во власти… — голос дрожит, и я внезапно начинаю рыдать, не в силах контролировать свою боль и отчаяние.
— Дурак, — обиженно произносит мой товарищ и садится рядом, прижимая меня к себе. Теперь он не осуждает своего правителя.
— Все хорошо, Касандер, я с тобой, не плачь, — он говорит банальность и гладит меня по голове.
Но мне не лучше.
— Ты весь дрожишь… — тихо шепчет он.
— Мне больно, Юнгс, — я начинаю рыдать в голос, прижимаясь головой к груди мага и оставляя зеленые разводы слез на его черном балахоне.
— Сильно? — Юнгс обнимает меня, заключая в охапку.
— Да…
— И холодно?
— Да…
— Дурак, — нежно повторяет Дерфи, — Сейчас все пройдет. Я тебе согрею… Я с тобой…
Он не врет, я чувствую.
Ему тоже больно… за меня.
Юнгс поднимает меня, хватая под мышки, и осторожно несет куда-то. Остается только свеситься с его плеча и, закрыв глаза, отдаться воле желающего мне добра человека.