— Аль, не шевелись, не надо! — обеспокоился мой Диего.
— Брось. У меня, что рука сломана? Так болит!
— Ээээ, ты ее чувствуешь?
— Ну, да… Естественно.
Ты, Диего, почему-то побледнел.
Я вновь повторил попытку подтянуться наверх, но уже с помощью ног. Однако и моя правая нога осталась безучастна к моим порывам. Стало так больно, что я даже невольно ойкнул.
— Аль, прошу, не надо… Твой бок еще не зажил.
Диего меня обнял и, чуть касаясь губами, поцеловал в шею.
— Сильно, значит, посекло, — протянул я в качестве вывода.
— Точно.
— Откинь одеяло, я хочу посмотреть.
— Нет, Аль, не сейчас.
— Давай, говорю. Я имею права знать.
— Ну, плохая идея. Потом.
— Не корми меня «потомами», сейчас, — я продолжал настаивать.
— Эх, — протянул ты, и на твоем лице пробежала тень сомнения, — Аль, послушай, сначала тебе будет сложно принять, но мы справимся, обещаю. Мы все сделаем, чтобы исправить последствия взрыва…
— Ты начал издалека, — оборвал я бережную речь Диего, — Я что инвалид? Калека? Мне оторвало ноги?
— Да… да… — ты, мой заботливый друг, в отчаяние спрятал лицо в руки. М-да. Тяжело тебе пришлось со мной. Седая, как лунь, голова лишь подтверждала мою правоту.
— Ясно…
— Твоя правая рука и нога… В общем, их больше нет.
— Нет? Что ж… бывает. Сильно?
— Рука да… даже часть ключицы вывернуло… А нога чуть выше колена…
— Что с боком?
— Ну… Уже все хорошо. Ткани удачно срослись с имплатами, поэтому бок сформировался нормально.
— Какие-то еще сюрпризы?
— Твои внутренности… в общем, кишечник пришлось восстанавливать, он сращен с искусственным заменителем стенок.
— Ясно, во мне тонна синтетических трубок, которые выполняют функцию моей прямой кишки, так?
— Как-то так…
— Последствия пыток…
— К сожалению. И еще…
— Неужели, мало? — я вымученно засмеялся.
— Аль… У тебя было заражение и… врачи удалили одно… ну…
— Мне отрезали мужские органы?
— Нет, не все! Только правое яйцо.
— Забавно.
Я вновь тихо засмеялся. Ты меня не понял и испугался.
— Альентес…
Диего, ты так искренне переживал, хотя, в общем-то, не было повода.
— Скажи, — прошептал я, — Ну и зачем я такой тебе нужен?
— Придурок! — ты склонился надо мной и нежно заключил мое лицо в свои большие ладони.
— Ответь…
— Я же люблю тебя. Даже, если это прекрасное лицо, — мое лицо оказалось в тисках нежных, но жадных до прикосновений пальцев, — Даже, если бы оно все было в шрамах, или изуродовано до неузнаваемости, да, я бы не посмотрел на такую мелочь… Я бы продолжал тебя любить.
— И ты готов жить с калекой? — мой тон стал серьезнее некуда.
— Да!!! Черт возьми! Какую же ты ерунду иногда несешь. Конечно, я буду с тобой. Ты мой… Целиком и полностью мой! Вот увидишь, все будет у нас хорошо. С протезами ты даже не поймешь, настоящие ли у тебя нога и рука или нет.