Натан обессиленно подался вперед, и его голова упала на плечо Тремерса.
— Ублюдок, — шепнули губы вампира.
Тонкая струйка крови пролилась на руку Карумана, и он вздрогнул. Кровь пульсировала и источала прекрасный аромат, возбуждающий желание. Звезда Давида на груди Натана горела красными брызгами. Карумана пробил озноб.
Вены отозвались глухой болью изголодавшегося организма, вампир бессильно выронил из рук клещи с клыком. Его глаза засверкали синим пламенем, и он не мог больше сдерживаться. Тремерс в одночасье выпустил свои длинные белые клыки.
— И кто из нас жадное животное, — обессиленно прошептал Натан прежде, чем клыки вампира вонзились в его шею.
И тут, впервые за все время, Натан вскрикнул, потому что для высшего вампира нет ничего ужаснее, чем поделиться кровью с сородичем, ведь вместе с ней он отдает и всю свою историю.
Но Каруман был далек мыслями от серого подвала, он растворялся в наслаждении. Поразительный букет из неистовой крови Джулиана и Стокенхема, с примешавшейся к ним кровью самого Натана был невероятно приятен и сладостно вкусен.
Каруман жадно пил, вытягивая из тела более слабого вампира его богатство, но вскоре глотки стали редкими, и Тремерс отстранился. Теперь в его глазах стояла боль.
— Чего вылупился? — зло и бессильно прошептал Натан.
Каруман вздрогнул, и его взгляд наполнился еще большей печалью. Он провел рукой по волосам Натана и притянул его к себе, обняв за шею.
— Прости, — произнес он. — Я больше никогда не сделаю тебе больно.
— Выродок… — шепнул Натан, борясь со сном изнеможения.
— У тебя ведь длинные волосы, — Каруман погрузил пальцы в копну своего недавнего противника, — покажи…
Натан усмехнулся, и тут же его прическа рассыпалась длинными черными нитями по плечам, волнами распадаясь посередине на ровный пробор.
— Красивые… — тихо произнес Каруман. — У тебя очень красивые волосы, такие мягкие…
— Я должен растаять от комплиментов? — чуть слышно проговорил Натан.
— Ты не привык к ним, ведь так? Столько боли, столько страдания! Бедный мальчик, как тебе удалось это пережить? Твоя жизнь была адом и до и после обращения.
— Вор секретов…
— Я видел, Джулиан плохо обращался с тобой, даже вел себя грубо, а люди, соплеменники, — жестоко из-за внешности. Ты был чужим, ребенком, рожденным вне расы. Я почувствовал твой страх, то воспоминание, которое до сих пор заставляет тебя вздрагивать. Рычание бегущих деревенских псов за твоей спиной, оно все ближе… Ты стараешься оторваться, но не получается, и ты знаешь, что скоро будет больно. Голоса соседских ребят, они смеются, так ведь? А потом в тебя летят камни, и ты падаешь, хватаясь за голову и проклиная мать за свое рождение…