Вампир осмотрелся. Он стоял в чаще зимнего леса, голого от опавших листьев и сиротливого в отсутствии снега.
— Кажется, зима выдалась теплой, — задумчиво произнес полковник, подходя к Каруману. В руках у него играли на свету звенья стального ошейника с крестом иллюминатов.
— Скоро новый год, — Каруман вскинул голову и высвободил шею от воротника дубленки, — я опять буду один…
— Лучше так. Я бы не хотел дополнительных проблем, ну, вы понимаете, о чем я, — полковник щелкнул застежкой ошейника. Горло вампира оказалось в тугом кольце.
— Конечно, — Каруман поправил свое ожерелье, поворачивая печать на середину шеи.
— Символ иллюминатов. Почему он действует только на меня? — задумчиво произнес он. — Если бы только…
— Он бы не позволил, — одернул его полковник.
— Да, Сергей, вы правы. Но вернись мы на несколько веков назад, и, я уверен, добрые братья ордена придумали бы решение. Этот ошейник создали, когда сеть ордена иллюминатов раскидывалась по всему миру с запада на восток. К сожалению, сейчас все изменилось, и технология создания подобных вещей утеряна навсегда вместе с римским братством.
— Ничто не вечно под луной.
— Да, — кивнул вампир, — Сергей, теперь я готов приниматься за дело. Ведите.
Военный кивнул и проследовал вперед, петляя между деревьями. Вскоре они вышли на небольшую опушку, серую от засушенной травы. Кругом толпились люди в теплой военной одежде, рядом с черными машинами, что-то усиленно сообщая по мобильным телефонам, крутились персонажи в штатском, а кое-где мелькали белые халаты врачей.
Каруман остановился. У него перед глазами все плыло красным заревом от недавно пролитой крови. Жилы пульсировали жаждой, а вены натягивались пронзительной болью голода.
Вот уже глаза вампира нашли жертву. Она лежала, распластанная под белым покрывалом, так спешно накинутым каким-то щепетильным человеком. Покрывало расползалось кровью.
Кровь…
Свежая девственная кровь.
Каруман с трудом сглотнул слюну и схватился за шею, стянутую ошейником. Печать иллюминатов держала вампира в равновесии, не позволяя кинуться обедать уже мертвой девушкой.
Вампир с тоской глянул на труп. Совсем молодая, еще невинная душа. В ее синих глазах отпечатался бессильный ужас, рот был открыт в немом крике, а рыжие волосы еще хранили запах цветочного шампуня. Она хотела жить и быть красивой.
Каруман поморщился. У жертв вампиров всегда были безропотно-испуганные лица, и он ненавидел чувство жгучей вины за всю свою расу, поднимающееся из глубин души.
— Господин Тремерс, — обратился к вампиру седой человек в гражданской форме.