— Я бы не сравнивал, — Теодор обернулся и скользнул по мне взглядом. — Все же ты ищешь истинное веление твоего духа. И это не наказание.
— А что?
— Этап перехода… в вечный покой.
— А откуда ты знаешь? — я усмехнулся.
— Моя форма более совершенна, — Теодор прикрыл глаза, сейчас на мертвенно бледном лице читалась усталость. — Вы, асуры, рыщете в поисках освобождения и рано или поздно его находите. Я же никогда не освобожусь. Уже. Я, видимо, ничего не хотел при жизни и, как результат, теперь обречен следить за вечно неспокойными асурами. Такова воля высшей силы… И я бы не советовал задаваться вопросами «зачем?», «почему?», они ни к чему не приведут, кроме невроза, если, конечно, у асуров таковой возможен, — он усмехнулся, — поэтому прими, как данность.
— Теодор, я все понимаю, просто мне кажется, я слишком долго ищу.
— Твой предшественник искал куда дольше.
— А потом нашел меня и сделал асуром, а сам перешел.
— Верно.
— Повезло мне, — протянул я с сарказмом. — Я думал над тем, что же за желание у него было, раз я так подошел на роль второй смены.
Теодор заинтересованно приподнял бровь.
— И к чему пришел? — тихо прошептал он.
— Самопожертвование или что-то вроде того.
Теодор беззвучно засмеялся, а потом строго спросил:
— А ты, Люций, хорошо знаешь свои желания?
Я вздрогнул.
— Ты считаешь, я сам еще не определился? За такой срок? Похоже на издевку над несмышленышем.
— Возможно, но я имел ввиду немного другое. Ты мечтаешь найти выражение истинной любви, не затуманенное ни одним из других чувств. Тем более, эгоизмом. Но что ты сам даешь людям, чтобы получить эссенцию чистой любви?
— А! — протянул я. — Да, я их не люблю, но раз они говорят, что любят меня, разве так важно, что я даю в ответ? Любовь — она в нас. К тому же, как я могу исполнить свое желание, не завязывая отношений? Не знаю другого пути. Пусть я и вижу эмоции людей, но превратиться в патрульного чужих чувств я не готов. Все равно, что подглядывать в окно. И, следовательно, остается только одно — вступать в связь самому.
Теодор не ответил, он вновь смотрел в уплотняющееся море пепла. Я тоже молчал.
— Ты врешь им, — внезапно разбил тишину мой Контролер. — В фундаменте ваших чувств лицемерие. И неужели ты надеешься за него получить чистое сияние любви? Как невежественный земледелец из порченого зерна отборные всходы.
— Но… — я развел руками, — не всегда любовь взаимна. Верно же? Поэтому это не аргумент против.
— Не спорю. Однако, внутри твоих отношений требование. Ты ждешь отдачи, но, если разобраться, за что? Что в тебе особенного? С чего вдруг и чем ты заслужил столь желанный дар, как любовь, лишенная эгоизма? И, поверь, то, что ты асур, в данном случае, лишь недостаток.