В соответствии с правилами хорошего тона, принятыми в среде советских журналистов, Михаил Писманник тут же предложил министру, как наилучшим образом исправить положение. „Впредь, — посоветовал он, — следует продавать женскую одежду и обувь значительно дешевле, чем одежду мужскую”. Такое снижение цен должно, по мнению журналиста, оздоровить нравственную атмосферу страны и сделать проституток честными труженицами социалистических предприятий. Министр торговли обещал серьезно обдумать этот проект…
Едва ли нужно объяснять, что диалог в министерском кабинете был игрой. В следующие 10 лет цены на женскую одежду и обувь в СССР непрерывно возрастали. Одежду вы-ского качества можно приобрести сегодня только на черном рынке за огромные деньги. А такая, к примеру, вещь, как меховая шуба, и вовсе относится к предметам для трудовой женщины недостижимым. Из своей зарплаты она не смогла бы накопить деньги на шубу, даже если бы ничего не ела и не пила два — три года.
Итак, проституция становится второй профессией советской женщины по необходимости экономической. Но почему же тогда она не бросает свою невыгодную, не прокармливающую ее государственную службу? Зачем ей оставаться медсестрой или секретарем и получать в месяц 80–90 рублей, если она может ту же сумму заработать за 2–3 дня? Ответ на этот вопрос лежит на пересечении партийной идеологии и практики советских милиционеров. Поскольку идеологи утверждают, что проститутка в стране социализма невозможна, а партийно-правительственный аппарат СССР делает вид, что этой категории лиц в стране вообще нет, то милиция придумала метод, с помощью которого удается как-то уравновесить печальную реальность с фантастическим миром желаемого. Когда милиционер обнаруживает девушку с клиентом в подворотне, то он объясняет себе и ей, что она не проститутка, не человек определенной профессии, а всего лишь блядь, то есть безнравственное, развратное существо, которое отдается посторонним мужчинам исключительно в силу личной своей распущенности. Поведение бляди может быть легко объяснено „пережитками капитализма в сознании трудящихся” или недостатками в работе той комсомольской организации, где девушка состоит на учете. Такое объяснение освободило милицию от необходимости сажать проституток в тюрьмы, а советских юристов — от не-обходимости иметь в уголовном кодексе какое бы то ни было упоминание о незаконности торговли собственным те-лом. В сборниках законов советских республик есть упоминание о содержателях притонов разврата и о преднамеренном заражении венерическими болезнями, но слова „проституция” и „проститутка” там отсутствуют. Проституция ненаказуема, ибо ее нет.