„Частный случай, — подумал я, выслушав эпизод. — Нетипично…” Но через некоторое время другой интервьюируемый, художник из Киева, описал ситуацию очень похожую. В средине 70-х годов он приехал по делам в Ленинград. Получил номер в гостинице Октябрьская на площади Восстания, рядом с Московским вокзалом, и вечером вышел погулять. Возле станции метро художник обратил внимание на группу дурно одетых женщин, которые что-то живо обсуждали с подходившими к ним мужчинами. („За три пойдешь?” „Пять”. Давай за три!” „У, фраер дешевый…”) В руках у некоторых женщин были сумки, откуда демонстративно торчала белая ткань — простыня. Одна девица втолковывала непонятливому клиенту: „Простыня есть, а что нам еще нужно?..” Короче, это оказалась плешка, рынок женского тела. Пока художник с интересом наблюдал за торговлей, откуда-то сбоку выскочила группа милиционеров. Кто-то крикнул: „Облава!” Покупатели поспешили ретироваться. Но милиционеры повели себя как-то странно: они не стали хватать проституток, а бодро-весело прошагали через их ряды по направлению к эскалатору метро. По дороге они, как со старыми знакомыми, здоровались с девицами. Дривет Машка!”, „Здравствуй Галочка!”, „Здорово девочки!” Кто-то кого-то дружески похлопал по плечу, а один парень шлепнул знакомую девицу по заду. На все эти знаки внимания девы отвечали веселым смехом. Встреча явно их не испугала. Конечно, можно предположить, что парни в форме закончили свое дежурство и спешили по домам. Или, что в этот вечер у них было другое срочное задание. Но одно несомненно: встреча проституток с милицией носила дружественный характер. Девушки явно не ожидали агрессивных действий со стороны милиционеров.
Я бы и этот эпизод отставил как нетипичный, если бы другие мои собеседники, числом до полудюжины, не засвидетельствовали: отношения проституток и милиции совсем не так однолинейны, как может показаться с первого взгляда. Вот, что рассказывает инженер, который в качестве молодого специалиста приехал работать в город Пензу. В первый же вечер случилось ему встретиться с проститутками и с милицией. „Пенза — большая деревня, — вспоминает инженер. — Есть там плохонький театр, пять — шесть кино. Местная богема и офицерство развлекаются главным образом в ресторане. В тот осенний вечер ресторан был полон. Мы — пять новоиспеченных инженеров — еле нашли столик. Официантка сразу приметила, что мы — новенькие. После ужина с водкой она спросила меня: „Мальчики, хотите хорошо провести время? Вон за тем столиком есть хорошие девочки…” Мы были в подпитии, девочки показались нам милыми. К тому же это был первый вечер, когда мы, вчерашние студенты, ощутили себя вполне взрослыми… Официантка посоветовала нам не покидать стол до закрытия ресторана. В 11 вечера мы вышли на улицу. Официантка с девушками — тоже. Стали знакомиться, но из-за угла вдруг ударил свет фар и выехала милицейская машина — микроавтобус. В таких небольших автобусах перевозят обычно пьяных и преступников. Мы почувствовали себя не слишком уютно в свете милицейских фар. Но из машины вышел сержант, которого девочки наши встретили как старинного приятеля. Сержант пригласил всех войти в машину. Я, хотя и был сильно навеселе, заметил, что окна в автобусе были задраены. Поехали. В дороге разговорились, перезнакомились. Через полчаса сержант открыл дверцы машины. Мы вышли. Сосны, снег. Одинокая избушка. Все та же официантка, оказавшаяся хозяйкой этого „приюта любви”, пригласила нас, не стесняясь, заходить в дом. Вошли. В избушке не было ничего, кроме деревянных топчанов с голыми матрасами. Хозяйка без обиняков разъяснила, что развлечение будет стоит пять рублей (провинция!). Но можно также за особую плату угостить подружек вином: запас бутылок она привезла с собой. Девочек хватило на всех и на сержанта в том числе. Стесняться не пришлось, поскольку свет сразу вырубили, и кто с кем стоял, тот с тем и лег. Через два часа — подъем: сержанту нужно было возвращаться в свой участок, и мы двинулись обратно в город”.