Впоследствии официантка-бандерша разъяснила молодым инженерам сущность этого хорошо отлаженного механизма. Милиционеров она называла „ребятами”, проституток — „девочками”. Ребята получают на службе всего 90 рублей в месяц. Им надо где-то подзаработать, иначе не проживешь. Девочкам с ближнего завода — тоже. Милиционеры кормятся от проституток и вместе с тем обслуживают их: защищают, возят на своей машине. Очередной дежурный сержант доставляет компанию в лесную избушку и за это получает свой „кусок”, а также выпивку и девочку. Клиент вкладываете это предприятие деньги, девочки — себя, официантка — избушку, а ребята из милиции — автомобиль и горючее. Меняются клиенты, стареют и сходят со сцены девочки, сменяются за рулем сержанты, но устраивающая всех пензенская система „проститутка — милиция” работает безо всякого сбоя годами.
Как же совместить многочисленные эпизоды беззаконного и грубого преследования проституток в СССР с эпизодами, в которых отношения милиционеров и девушек с панели выглядят почти идиллическими? Опрашивая соотечественников из разных городов и республик страны, я смог убедиться, что диапазон отношений между властью и проститутками поразительно широк: от преследования до поощрения, от использования в сугубо личных (мужских) целях до использования в целях политических. В отношениях с девушками за денежки” (выражение это принадлежит поэту-барду Булату Окуджаве) отражается общий стиль советской власти. Стиль этот наиболее точно определил в свое время премьер-министр Республики Индии Джавахарлал Неру. После двух поездок в СССР в 1955-м и 1961-м он заявил, что „не смог бы и дня прожить в стране, где правят не законы, а люд и”. Эта формула Неру открывает главную закономерность социальной жизни Советской России. Закон не играет сколько-нибудь серьезного значения в отношениях администрации и граждан. В каждом случае решающее слово произносит чиновник, который руководствуется не законом, а личными интересами или сиюминутной политической конъюнктурой. По отношению к проституткам это означает следующее.
В Казани, главном городе Татарской АССР, первый секретарь местного комитета партии по каким-то личным семейным обстоятельствам был резко настроен против свободных сексуальных отношений, и по его команде проституток в Татарии нещадно преследовали и изгоняли (данные средины и конца 70-х годов). А в Пензе, где у обкома партии до такого рода вопросов не доходят руки, милицейские чиновники находили в проститутках выгоду для себя. Промысел этот процветал в Пензе в начал? 70-х годов и, очевидно, процветает доныне. Во Владивостоке, в местном Доме офицера несколько раз в неделю происходят танцы, на которых офицеры подбирают для себя проституток. И администрация Дома офицера, и милиция, и чиновники военной комендатуры города-порта знают этих проституток в лицо, но не трогают. Военное командование вместе с руководящими партийными чиновниками из Приморского краевого комитета партии пришли к общему мнению, что проститутки — скорее благо, нежели зло, в городе, набитом военными. Развлекая офицеров и матросов (для этого, кроме Дома офицера, есть танцевальный зал в Доме моряка), девицы отвлекают мужчин от более серьезных мыслей… Такой же произвол царит и в столице. В одном районе Москвы милиция каждую ночь с собаками и фонарями прочесывает кусты в Парке культуры и отдыха имени Горького и в Нескучном саду, изгоняя притаившихся там проституток и их клиентов (такие же акции происходят в Харькове, Киеве и Ереване), а в другом районе — милиционеры в служебной машине развлекаются с вокзальными девушками.