Еще строже государственная безопасность СССР охраняет своих граждан от сексуальных контактов во время заграничных поездок. Есть строгие правила, по которым одинокие женщины вообще не могут быть выпущены за границу в научную командировку. Холостяков выпускают также крайне неохотно. Факт холостячества сам по себе может помешать ученому попасть на международный конгресс или конференцию.[111] Выезжающие за границу на долгий срок советские граждане подписывают документ, в котором они среди прочего обещают не давать воли своим половым стремлениям.
Впрочем, советские власти, как правило, посылают ученых, инженеров и врачей на конференции и другого рода встречи группами, под присмотром агента КГБ. Такой надзиратель должен следить, чтобы все члены группы всегда ночевали в том же помещении, где живут остальные. Каждая отлучка члена группы строго контролируется, каждая встреча с иностранцем — тоже. По поводу этого контроля чаще всего говорят о советской шпиономании, но можно с такой же уверенностью говорить о сексомании. Среди установлений, регулирующих поведение советских граждан за рубежом, есть одно особенно забавное: посылаемые за границу без семей мужчины могут там находиться не больше 99 дней. После этого срока они обязательно должны быть возвращены в лоно семьи. Госбезопасность, очевидно, считает сотый день рубежом критическим, после этого срока от оголодавшего в половом отношении гражданина можно ожидать любых нежелательных эксцессов.
Но при всей разработанности и детальности антисексуаль-ных правил и строгости надзора, „наши” то и дело нарушают правила и оказываются в постели вместе с „не нашими”, Обычно такого рода факты рассматриваются чинами госбезопасности, как ЧП — чрезвычайное происшествие. Даже в том случае, если „наш” вступил в половой контакт с дамой из страны социалистического лагеря.
Молодой кандидат наук, биохимик Евгений М. из Пущино — научного городка под Москвой, оказался в 1980 году в научной командировке в ГДР. В институте, куда его командировали, познакомился он с восточной немкой. Молодые люди нашли общество друг друга приятным, в результате чего, после отъезда Евгения в СССР, немка родила. На брак она, вероятно, не рассчитывала и решила воспитывать дитя самостоятельно. Между тем Евгений, очевидно, принял их связь всерьез. Он добился второй командировки в тот же институт и, едва добравшись до города, помчался к знакомой немке. Она приняла его холодно и даже не показала ребенка. Русский стал настаивать. Немка, получившая, надо полагать, вполне советское воспитание, обратилась в парторганизацию его института с жалобой. Одним словом, когда молодой биохимик вернулся в Россию, его ожидали серьезные неприятности. За нарушение антисексуальных заповедей госбезопасности он был снят с работы, изгнан из института и навсегда лишен права в любом качестве ездить за границу. Чтобы прокормить себя, кандидату наук Евгению М. пришлось довольно долго работать то ли сторожем, то ли грузчиком…