Гостиничная администрация разных городов в свою очередь совершенствует методы борьбы с сексуально озабоченными постояльцами. В Запорожье, например, в гостиничных номерах сняты дверные запоры. Жилец, таким образом, в любой момент суток доступен для атаки администрации. В ленинградских гостиницах администраторы не ленятся писать разоблачительные письма на работу к тем командировочным из других городов, чье поведение не кажется им идеальным. Зато в Прибалтике близость к Европе смягчает нравы. Приезжий платит за номер некоторую сумму сверх обязательной и тем самым освобождается от излишнего надзора администрации.
Так и идет эта война по всей стране уже многие годы, война, в которой нет ни победителей, ни побежденных. Цель маленького гостиничного чиновника, за спиной которого стоит милиция и советская идеологическая машина, как можно сильнее оскорбить и унизить гражданина, отнять у него право свободно распоряжаться собой, своим временем, своим телом. Цель гражданина, в свою очередь, обмануть или подкупить чиновника, чтобы не дать командировке „пройти впустую”. И хотя я дал себе слово не оценивать описываемые события с моральной точки зрения, трудно удержаться от того, чтобы не определить „гостиничную войну” иначе, как грязную. Грязную с обеих сторон. Она развращает и жертв и их гонителей, плодит коррупцию, насаждает цинизм. Бездомность в сегодняшней России — это государственная политика, перевернутая в экономику, которая, в свою очередь, вверх ногами опрокинула общественную нравственность. Граждане страны зрелого социализма очень редко задумываются об этом. Любовь и секс кажутся большинству из них сферой, свободной от политики. „Нет, нет, — сказала мне 35-летняя ленинградка, авиационный инженер С. Е. — Мой отъезд из Советского Союза не имел никакого отношения к политике. Просто мне негде было жить, негде было любить. И не было никакой надежды, что это когда-нибудь изменится…”
ГЛАВА 6. ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО, РАБОЧИЙ КЛАСС
Словосочетание, взятое в заголовок этой главы, не мною придумано. Оно из того словаря, каким в СССР прилично пользоваться при упоминании о российском пролетариате, который после Октябрьской революции 1917 года превратился в рабочий класс. О преображении том написаны целые библиотеки. Из книг этих можно узнать, в частности, что „при социализме рабочий класс занимает ведущее положение в обществе”. Или: „Рабочий класс превратился в класс социалистический, владеющий всеми средствами производства”. А также, что „рабочему классу принадлежит ведущая роль в управлении государством. В составе Верховного Совета СССР почти треть — рабочие”. И, наконец, что „коренным образом улучшилось материальное благосостояние рабочего класса”.