Между тем Нарцисс мой подрастал, я готовил из него моряка, каким был сам в душе, даже в своем тихом отшельничестве, вдали от людей и света.
Мальчик мой тоже чувствовал сильное влечение к морю, и я решил, что когда для него настанет время совершить свое первое плавание, мы с ним отправимся в Новый Свет, который я хотел показать ему и с которым хотел сам ознакомить его, кроме того, навести справки и, если можно, повидать Жана Корбиака, узнать, как он живет и что с ним сталось. Из этого видно, что послание его, в котором он призывал меня, отнюдь не нарушало моих намерений, а только заставило меня немного поспешить с этим путешествием.
Командир никогда не сомневался в моей преданности и готовности всегда и во всем служить ему. Самым ярким доказательством этой его уверенности во мне являлось, конечно, то, что по прошествии четырнадцати лет после нашей разлуки он возобновлял наши былые отношения, призывая меня к себе, как в былое время.
И я гордился этим, как высшей наградой, какой только мог удостоиться во всей своей жизни. Вместе с тем, то, как он призывал меня, и тот путь, каким до меня дошла эта весть, – все ясно говорило мне, что время трагических событий и всякого рода опасностей еще не миновало.
Это являлось еще большим основанием, чтобы я с величайшей точностью явился в назначенный им день и час на таинственное свидание с моим начальником и другом. Итак, не теряя ни часа времени, я собрался и пустился в путь с сыном моим Нарциссом, предоставив последнему описать наше путешествие, которое было вместе с тем первым его серьезным морским путешествием.
Глава IV. Настойчивый друг
– Ну, что? – спросил меня Нарцисс Жордас, когда я снова увиделся с ним, – прочли вы рукопись моего отца?
– Я прочел ее с величайшим интересом и с особым удовольствием, капитан, – поспешил я заявить ему, – и теперь горю нетерпением узнать о том, что сталось с Капитаном Трафальгаром и чем окончилась ваша поездка в Новый Орлеан.
– Я с величайшей охотой готов рассказать вам все это! Но на чем, собственно, мы остановились тогда с вами?
– Вы говорили мне о том, как приехали в гостиницу «Белый Конь», на набережной в Новом Орлеане, и приказали вписать себя, вы и ваш батюшка, в книгу постояльцев под фамилией Парион.
– Ага!.. Ну, помню, помню!.. Теперь, надеюсь, вы и сами прекрасно поняли, почему нам приходилось скрываться под чужим именем? Вы не забыли, конечно, при каких условиях мой отец, а главным образом, его друг, командир Жан Корбиак, покинули четырнадцать лет тому назад Новый Орлеан?! Несмотря на долгий срок, истекший с того времени, приговор военного суда, некогда произнесенный над Жаном Корбиаком, все еще продолжал тяготеть над ним. Не только мне, но и моему отцу было совершенно неизвестно, с какой целью и зачем командир призывал своего бывшего лейтенанта и назначил местом свидания именно известное число, известный поздний час и ту самую площадь, Военный Плац, где, согласно приговору, он должен был быть предан смерти через повешение. Будучи в полном неведении относительно всего этого, отцу было необходимо удержать за собой полнейшую свободу действий, ни в ком не возбудить подозрения и через то самое не навлечь подозрений и на своего друга. Вот почему он и счел нужным прибегнуть ко всем тем мерам предосторожности, о которых я уже вам говорил.