— Я хочу, чтоб красиво жилось в нашем ауле. А учеба, я думаю, от меня не убежит. Вы не одобряете это, дорогая Вера Васильевна?
— Нет-нет, это просто я от неожиданности, — прижимает она к себе Асият.
— Приветствую в молодых такое желание, время требует, — радуется парторг.
— А я думаю, уважаемые, что у нашей Асият благородный порыв… — говорит после некоторой неловкой паузы Галина Ивановна, — хотя внутренний голос во мне и протестует, чтоб одна из лучших учениц осталась в ауле… но рассудком я ее понимаю и приветствую.
— Спасибо, Галина Ивановна.
— Вот тебе и телячьи глаза, — хихикнула Айша, сидевшая в окружении подруг.
— Ловко же она, а… хочет обратить на себя внимание. Выскочка! — ворчит кто-то из парней.
— Да врет она, ни одного дня не останется, завтра же уедет!
«Никуда она не уедет, — подумалось, — она влюбилась, замуж выйти спешит. Говорят же: кто рано женится или выходит замуж и кто рано утром встает, не пожалеет».
Усатый Ражбадин вскакивает с места и машет руками, пытаясь установить тишину, нарушенную недовольными, даже возмущенными голосами.
— Что за шум, товарищи, не будем спорить! Я рад, что эта девушка душой осознала важность работы именно теперь в нашем совхозе, нам нужны будут молодые энтузиасты, очень нужны. Здесь присутствуют не только школьники, но и их родители, поэтому хочу сказать, друзья мои, все, что у нас было и есть в казне совхоза, за что наш совхоз называют миллионером… все уйдет на строительство комплекса… И чем скорее пустим его, тем легче будет нам накапливать дальше…
— Я сделаю то, что мне подсказывает сердце, — говорит Асият, гордо вскинув голову. — И не думайте, что я отступлю! — это было сказано твердо и убежденно.
— Поздравляю, доченька, спасибо тебе, — крепко пожимает ей руку Ражбадин. — И если кто изъявит еще такое желание, буду очень рад и клянусь перед вами, что сделаю все, чтоб каждый из вас без отрыва от работы получил со временем и диплом об окончании любого института. В этом деле мы окажем вам всяческое содействие. Спасибо, доченька!
Асият берет свой аттестат зрелости и под одобрительные взгляды одних и шумное осуждение других садится на место.