Опасная тропа

Сквозь сон слышу бой настенных часов… Чувствую, что вот-вот проснусь, но ужасно хочу досмотреть этот странный сон. На некоторое мгновение мне вновь удается углубиться в него. И опять передо мной этот странник с пепельно-серой лохматой бородой, что явился ко мне на горном привале. «Тебе на днях стукнет сорок… — говорит он, тыча в мою грудь сучковатой палкой, — а ты знаешь ли, что это такое?» И тут я окончательно проснулся. Сразу же попытался восстановить в сознании загадочный сон. Но сон исчез… Он исчез, как туман, гонимый ветром по склонам гор, разрываемый на клочья зарослями дубков и боярышника, разбредается и тает на травинках, оставляя на них только призрачный серебристый иней.

Всем существом своим я чувствую, что сегодня ясный солнечный день. Открываю глаза и вижу, что не обманулся в своих предположениях. В комнате светло, сквозь маленькие, давно не мытые стекла окон врываются золотистые лучи, какими бывают они высоко в горах. Но почему я не вскакиваю по привычке? Ах, да, — меня осеняет приятная, радостная мысль, — ведь в школе кончились все занятия и экзамены, начались каникулы, и мне некуда спешить. Ура! Я доволен возможностью еще полежать, меня пронизывает радостное волнение, и я натягиваю на себя теплое стеганое одеяло — как хорошо, как славно, что я могу лежать в постели и не вставать. Даже если само солнце протянет руки и растормошит меня, я скажу: «Ваше величество, имейте совесть!» Нет, нет сегодня на свете такой силы, которая смогла бы вытащить меня из-под одеяла. Какое это блаженство! Поворачиваю голову — жены моей давно нет рядом. Вот у нее нет каникул, она каждый день спозаранку бывает занята заботами по хозяйству, крутится как белка в колесе. Корову подоить надо? Надо. Выпроводить скот в стадо и пастуху сунуть гостинец, чтоб он получше присмотрел за скотиной, — надо? Надо. И ничего не ведает моя наивная жена и зря надеется на особое отношение пастуха к нашему скоту, ведь и другие так же одаривают его и потому за всей скотиной смотрит он одинаково безразлично. Кроме того, моей жене надо сходить к роднику за водой, молоко вскипятить, чтоб не скисло, приготовить большой семье завтрак, и еще многое. А мне сегодня с утра ничего не надо делать. Представляете, буквально ничего, это же здорово! Я рад и доволен. И вдруг ловлю себя на мысли, что ничуть даже не жалею жену, а торжествую, что ей все надо делать, а мне ничего не надо. Глупое злорадство, а? Неисправим ты, как я погляжу, уважаемый Мубарак! — обращаюсь к себе и чувствую, что мне от этих мыслей стыдно и неловко.