показывало, что отныне в глазах большевиков восставшие крестьяне были не политической оппозицией, а девиантными преступниками, беззаконными и неадекватными, что, в свою очередь, оправдывало чрезвычайные меры против них.
В середине 1920-х годов Тухачевский написал серию статей, в которых свел воедино уроки, извлеченные им из подавления крестьянских восстаний. Он утверждал, что подобные операции должны быть нацелены на все население, а не на отдельных индивидов и что группы населения, которые представляются ненадежными, должны быть физически удалены из региона. Рассуждая о методах подобного удаления, он рекомендовал депортацию «бандитских семей», которые прячут кого-либо из членов семьи. Если же депортация не может быть проведена немедленно, отмечал Тухачевский, необходимо создать широкую сеть концентрационных лагерей. Подытоживая, он подчеркивал, что если «чистка населения» будет проходить параллельно с военными операциями против банд повстанцев, то последние будут либо истреблены на поле боя, либо высланы из своих регионов[949]. Получается, для Тухачевского, бывшего царского офицера и военачальника Гражданской войны, ключом к установлению советской власти в том или ином регионе была «чистка населения» при помощи таких методов, как депортация и концлагеря.
Полководцы Красной армии и партийные лидеры были не единственными, чей образ мыслей и действий оказался сформирован опытом Гражданской войны. Всем партийным руководителям, красным командирам, правительственным чиновникам и агентам советской тайной полиции пришлось в этот период тотальной войны проводить бессудные казни, депортации и заключать людей в лагеря. Подобные методы продолжали влиять на их образ действий и позже: много лет спустя они по-прежнему были готовы к применению государственного насилия[950]. В последующие периоды кризиса и мобилизации, особенно в годы коллективизации, партийные деятели обращались все к тем же методам, которые затем проводили в жизнь те же самые правительственные чиновники, агенты тайной полиции и ветераны Красной армии, что осуществляли государственное насилие уже в годы Гражданской войны[951].
Период нэпа часто считается временем политической умеренности и ограничения государственного насилия. Действительно, окончание продразверстки и введение элементов рыночной экономики в большой степени успокоили крестьян и разрядили напряженность. Но 1920-е годы в Советском Союзе можно считать относительно спокойными лишь в том случае, если не принимать во внимание события, происходившие на периферии страны. В 1923–1927 годах советское правительство проводило крупномасштабные военные операции на Кавказе и в Средней Азии с целью укрепить свое господство в этих регионах. Как подразделения Красной армии, так и войска советской тайной полиции осуществляли программы умиротворения, включавшие внесудебные расправы, аресты и депортации. Их действия, в сущности, повторяли кампанию Тухачевского в Тамбовской губернии на последнем этапе Гражданской войны. К примеру, в военной операции 1925 года на Северном Кавказе было задействовано более 7 тысяч солдат, которые при поддержке артиллерии и авиации подавляли волнение в Чеченской автономной области. Советские войска обстреляли более ста аулов, стремясь достичь своей цели — избавиться от «бандитского элемента», — доклад властям сообщал об устранении более трехсот представителей данного «элемента»