– У нас нет офицеров – только командиры.
– Так позови своего командира! – повысил голос поляк. – И убери от моего горла саблю!
– Как я позову своего командира, когда вы его убили? (Лева сильнее вдавил острие клинка под подбородок – выступила кровь). Твои солдаты и убили.
– Это был бой по всем правилам. А теперь я хочу сдаться.
– А ты, вообще кто такой? Звание?
– Ротмистр.
– Не знаю такого звания.
– В кавалерии ротмистр – это, как в пехоте капитан.
– А! Ясно. Сколько вас всего было-то?
– Немногим больше ста пятидесяти.
– То есть, почти полторы роты по-пехотному? (Ротмистр промолчал и Лева сильнее надавил острием). – Перестал русский понимать?
– Примерно.
– Так это ты всеми командовал?
– Я. Но мне приказали устроить засаду. В штабе полка приказали. Я только выполнял приказ. У меня много важных сведений для вашего командования. Я могу быть полезен.
– А когда твои уланы моему другу-земляку Мишке голову с плеч рубили, почему они его в плен не взяли? Может, у него тоже важные сведения для вас были? Снесли ему молодую красивую голову без всяких разговоров о плене и все. И не только ему. А здесь, на прогалине, кто велел пулеметы поставить и наших солдатиков в спину расстреливать? (Ротмистр молчал). Почему им плен не предложили? Они бы, думаю, сдались. Безоружными ведь бежали. Молчишь, пан ротмистр? А как сам в дерьмо обеими ногами вступил, так сразу о правилах войны каких-то вспомнил. Неправильно это.
– Много моих солдат еще прячется в лесу, – продолжал торговаться за свою жизнь ротмистр. – Я могу им приказать выйти и сдаться.
– Думаю, и без тебя всех переловим или перебьем. Трусливая твоя панская душа. Ишь ты, правила войны у тебя, как припечет. А вот хрен тебе в глотку. Или саблю. По рукоять.
За спиной послышался приближающийся топот копыт, Лева обернулся, повременив рубить поляка, и схватился левой рукой за торчащий за ремнем трофейный наган. На коне сидел не улан: гимнастерка была явно наша, красноармейская. Лева опять повернулся к ротмистру, чтобы его прикончить.
– Эй! – донесся крик верхоконного, – Товарищи красноармейцы! Лейтенант Карпенко приказал всех не убивать. Нужны языки.
Лева опять придержал саблю. Запал дорезать проклятого ротмистра прошел. Как язык, к бабке не ходи, он был полезней своих подчиненных. Всадник приблизился и умелой рукой осадил разгоряченного каурого коня. Судя по петлицам, два треугольника, – это был отделенный командир. Пехота.
– Смотри, отделенный, – обратился к нему Лева, – ротмистр твоему командиру подойдет? Это он, сука, эскадроном командовал. И по-нашему говорит, как мы с тобой.