Капитан Курлов с трудом рассмотрел в оптический прицел, качающийся вслед за неровностями подминаемого гусеницами поля, мелькающий желтый огонек заработавшего станкОвого пулемета, отсекающего от его бронированных машин пехоту, и ударил в том направлении осколочным без колпачка – промахнулся. Дал длинную очередь из спаренного пулемета. Попал или нет, но опасный огонек мельтешить перестал. Заметил плохо замаскированную траншею, обозначившуюся разрозненными винтовочными вспышками над невысоким бруствером и, больше для испуга противника, опустив ствол, выпалил в нее снарядом. Дальше, в двух сотнях метров, начинались сады: неслись навстречу невысокие еще зеленые деревья, кусты, какие-то легкие строения. Оттуда впрочем, вполне ожидаемо, ударили навстречу притаившиеся противотанковые пушки.
Мехвод Курлова вел танк по полю на максимально возможной скорости, к тому же, слегка виляя из стороны в сторону. Проскакивая траншею, он раздавил левой гусеницей недавно замеченное пулеметное гнездо; два номера его расчета попытались дернуть в сторону, но упали, срезанные чьими-то выстрелами сзади.
Кроме стрельбы из пушки самому, капитану Курлову еще приходилось поглядывать и за своими танками, и за приданной ему пехотой. Одна его машина уже пылала; другой танк с отбитым ленивцем и размотавшейся позади гусеницей остановился, не доехав до окопов двадцати метров, но продолжал часто бить из орудия. На ходу вели огонь все танки, пусть и не прицельно, но очень уж давяще на вражескую психику. Среди садов повсеместно вспухали невысокие разрывы 45-мм осколочных гранат. Пехота, достигнув неглубокой, только недавно отрытой траншеи, достреливала и докалывала узкими штыками не успевших убежать поляков, мстя за все свои страхи и потери товарищей, заодно набираясь боевого духа и опыта. Пленных в горячке боя не брали, даже, если кто и поднимал, как полагается, руки.
Пылящие лязгающие танки на относительно большой (для своих лет и конструкции) скорости ворвались в сады, круша устаревшими 10-тонными клепанными броневыми корпусами невысокие тонкие деревья, сминая кусты и кроваво втаптывая узкими гусеницами в мягкую почву упавшие польские тела. Один из танков сходу наскочил на огневую позицию 37-мм противотанкового «бофорса», от которого не успел вовремя драпануть весь расчет. Ему удалось покорежить и частично вдавить в податливую землю невысокую пушечку вместе с чересчур увлекшимся стрельбой наводчиком и замешкавшимся заряжающим, но узкая гусеница не выдержала нагрузки и, чрезмерно напрягшись, лопнула между катков, зазмеившись позади короткого корпуса. Зачистив траншею, подоспела взбудораженная своим первым и довольно удачным боем пехота – уцелевшие поляки прытко бежали, истаивая среди уцелевших фруктовых деревьев, местами все еще увешанных плодами, и уже обобранных ягодных кустов.