– Справится, – подтвердил Дементьев, – хотя, и не так хорошо, как Пелих. А что вы, товарищ командир, вообще думаете делать? С батальоном связались?
– Думаю я: поляков бить и своих спасать, кто еще цел, – ответил лейтенант и поднял к глазам бинокль. – Что же еще? Два наших бронеавтомобиля – это сила. Своих пушек у панов нет. Разве что, наши полковушки в этом разгроме уцелели, и у поляков кто-нибудь умеет с ними обращаться. Посмотрим. Если же они наши пушки против нас не выставят и если их близко, на гранатный бросок, не подпускать – они нам вообще ничего сделать не смогут. А с батальоном Голощапову пока связаться не удалось. Он их слышит, а они его – нет. Он им даже телеграфировал, но реакции – ноль. Судя, по их разговорам, они в движении, но где сейчас находятся, – хрен разберешь. Ладно. Рассчитываем только на себя. Ты пока подучи своего нового пулеметчика, а я покумекаю, как нам правильнее поступить.
– Есть, товарищ командир.
Недавно испеченный артиллерист Лева Гороховский отошел поглубже в лес – облегчиться после обильного завтрака, который ему, благодаря здоровенной комплекции, совершенно уставным образом выдавали двойной порцией (и то не всегда хватало). До призыва на Большие учебные сборы Лева зарабатывал на жизнь портовым грузчиком в своем родном и самом для него прекрасном городе у моря, Одессе, а в орудийном расчете короткоствольной 76,2-мм полковой пушки его, только глянув на внушительные габариты, поставили правИльным (переставлять заднюю часть однобрусного металлического лафета из стороны в сторону, грубо наводя пушку на цель по горизонтали). Это был здоровенный молодой амбал ростом чуть пониже старшего политрука, но раза в два шире, с добрыми, какими-то все время жалостливыми круглыми глазами. По характеру, как и большинство очень сильных мужчин, он был добр и незлобив. Но если наносили обиду ему самому или его товарищам…
Когда со стороны шоссе неожиданно загрохотали взрывы и выстрелы, Лева спешно закончил свои дела и, застегивая на бегу ремень с подсумками, лопаткой и фляжкой, бросился к дороге. Свой карабин он таскал с собой, повесив за спину наискосок, а каску, шинельную скатку, ранец и противогазовую сумку бросил рядом с товарищами по расчету. Между деревьями, не разбирая дороги, ему на встречу стали попадаться перепуганные безоружные пехотинцы.
– Что там, – схватил Лева за руку одного расхристанного солдатика с округлившимися, как у самого Левы, глазами.
– Поляки нас порубали! – нервно вырывал у него руку солдатик, норовя тикать дальше. – Конница!