Выдернув саблю из кричащего и начавшего заваливаться в сторону тела, Лева крутнулся обратно через левое плечо спиной вокруг дерева. Второй улан, развернувший коня, был уже в недосягаемости от его сабли, но ноги его лошади – вот же они! Даже не хекнув, Гороховский отсек (мясники позавидуют) левую заднюю ногу чуть повыше колена. Дико заржавший конь, взбрыкнув крупом, скакнул вперед на трех оставшихся ногах, хлеща кровью из дергающегося обрубка. Его всаднику теперь стало явно не до советского упрямца.
Находившиеся поблизости от бешеного красноармейца с обманчиво добрыми круглыми глазами уланы больше не захотели демонстрировать на нем свое мастерство в сабельной рубке – они потянули из-за спин карабины.
Лева, вовремя заметив такое дело, тоже решил завершить на время свои богатырские подвиги: от винтовочной пули трофейной сабелькой не защитишься; и, без всякого стеснения, быстро показал панам полякам свой широкий тыл, петляя между деревьями вглубь леса. Поляки, не слезая с седел, дали по нескольку выстрелов вслед его мелькающей среди стволов и зелени кустов крупной фигуре, промахнулись и прекратили даром тратить патроны: никуда этот сумасшедший громила-убийца не денется из маленького лесочка, скоро ему, как и всем прочим русским, туда убежавшим, настанет неминуемый конец.
Когда на узкой полоске между разгромленной советской колонной и лесом уже не осталось ни одного живого красноармейца (кроме потерявших сознание или притворяющихся на земле убитыми раненых); поляки, по приказу эскадронной трубы, спешились. Одна часть улан осталась на месте разгрома, а другая, передав своих лошадей немногочисленным коноводам и, сдернув из-за спин карабины, отправилась растянувшейся цепью в лес, загоняя, как охотники дичь, скрывшихся за деревьями русских.
Скрывшиеся русские (а также и прочие советские национальности), в основном безоружные, сразу вглубь леса не побежали. Спасшись от безжалостных клинков и тяжелых подкованных копыт, они, не видя на первых порах преследования, постепенно сбивались в кучки, останавливались, обсуждали друг с другом внезапный жуткий разгром и задавались извечным чернышевским вопросом: «что делать?». Из командиров спасся лишь один лейтенант Карпенко, но он находился со своей почти полностью вооруженной винтовками группой в самом начале колонны, а на остальном протяжении остались в живых только три отделенных командира из второго и третьего взводов.
Спасшиеся стрелки слегка успокоились, кое-кто даже нервно задымил папиросками и самокрутками. Что именно делать они еще не решили, но верилось, что самое страшное для них уже позади: в лесу конница не пройдет, а скоро, глядишь, и наши наступающие следом части подтянутся. В том числе и танки. Увидят их разгромленную колонну – остановятся. Поляки ускачут, как с намазанными скипидаром задницами, если, конечно, не дураки с броней воевать. Тогда уж можно будет и им обратно на дорогу спокойно выйти. А пока отдохнем, славяне, успокоимся, покурим.