Но через время со стороны дороги послышались приближающиеся польские выкрики и выстрелы. Вызвавшиеся разведать добровольцы донесли, что от шоссе движется спешенная польская цепь и постреливает перед собой из карабинов. Естественно, решили отступать дальше, но уже вместе – не разбегаясь поодиночке.
Лейтенанту Карпенко не удалось принять командование над всеми спасшимися в лесу красноармейцами, к его небольшой и уже слаженно (хоть и не очень метко) отстрелявшейся группе присоединился еще примерно десяток безоружных бойцов. Узнав про наступающую от шоссе польскую цепь, лейтенант открыл планшет, достал палетку и сверился с картой. Лесок, где они прятались, был очень небольшой: сотни три метров вдоль дороги и буквально две сотни вглубь. А по сторонам – поля. Правда, еще примерно метров через сто пустого пространства лес начинался опять и на этот раз уже довольно крупный. Что-то паны задумали. Наверняка. Если они их выдавят цепью из этого лесочка – на пустом месте перебьют как зайцев. Там от конницы опять не спрячешься и не отобьешься. Разве что, успеть пробежать эти чертовы сто метров, пока поляки не выйдут на опушку и не станут бить в спину. В большом лесу можно и спастись – правда, если паны не заготовили еще какую-то пакость на вот этой вот стометровой прогалине.
Лейтенант собрал свой небольшой, в два десятка, отряд; построил; кратко объяснил ситуацию; скомандовал: «За мной. Бегом» и, сверившись по компасу, быстро потрусил, во главе его параллельно шоссе, надеясь ускользнуть от надвигающихся слева загонщиков. Тропинки в нужном направлении не было – бежать приходилось, петляя между деревьями и продираясь сквозь кусты. Когда он услышал приближающихся от шоссе покрикивающих и постреливающих поляков – взял направление немного правее, надеясь, все-таки, успеть обойти вражескую цепь, до того, как она к ним приблизится.
Крики и выстрелы стали доноситься чуть глуше, пока они продирающихся в зарослях шагом поляков опережали. Вскоре, бежавший первым с наганом в руке командир, заметил, что деревья и подлесок редеют – впереди проглядывает зеленеющее чем-то не убранным, похоже, капустными кочанами поле. Он остановился и молча поднял руку, продолжая глубоко дышать, – запыханные красноармейцы в пропотелых гимнастерках сгрудились за ним. Тихим голосом Карпенко приказал своему отделенному командиру Сидоренко осторожно приблизиться к опушке и разведать обстановку, себя не обнаруживая. Остальным разрешил присесть, но не расслабляться – быть на стороже. Категорически запретил курить, бряцать оружием и громко разговаривать.