Дизель завелся и зарокотал, гусеница, толкаемая роликами ведущего колеса через гребни своих траков, спокойно поползла вперед. Сержант с наводчиком с помощью пальца и ломика не давали ей провиснуть между катками. Внезапно наводчик, довольно хорошо натренированный на стрельбищах и полигонах, но в реальном бою участвовавший сегодня впервые, побледнел, уронил свой инструмент, отвернулся и в несколько приемов громко изрыгнул из себя весь обед. В звеньях ползущей поверх обрезиненных катков гусеницы вместе с лоскутами чужих мундиров застряли куски разорванной человеческой плоти и часть содранного рыжего скальпа.
– А ты думал, мы с ними в бирюльки играем? – крикнул, заметив состояние наводчика, командир экипажа. – Ты в них горохом стрелял? Или картошкой? Бери, мать твою, лом и помогай. И, скажи спасибо, что сейчас мы их в блин раскатали, а не они нас.
Гусеницу починили и с помощью ленивца натянули. Глотнули из фляг воды и бимбера, справили малую нужду и перекурили. Пока шел ремонт, мимо большими и малыми группами проносились автоматчики других подразделений и проползали танки батальона. Бой откатился вперед. Там еще постреливали и пушки, и стрелковое оружие. Никитин позвал сержанта своих десантников и велел залазить на броню. Сейчас двинемся. И тут раздался заунывно накатывающийся с неба свист. Незнакомые с этим звуком танкисты ничего не поняли, а опытный сержант автоматчиков крикнул: «Ложись! Мина!» и молниеносно распластался на земле. Еще несколько солдат успели последовать его примеру, а остальные с танкистами вместе застыли бестолковыми изваяниями.
Свист закончился громким металлическим лязгом. Взрыва, несмотря на ожидание, не последовало. Но в решетке над броневыми наполовину приоткрытыми жалюзи радиатора слегка наклонно торчала вонзившаяся в нее минометная мина…
Первым пришел в себя так и продолжавший стоять на ногах Никитин:
– Все от танка! – крикнул он. – Жердяев (заряжающему, стоявшему за ДШК), нежно ныряй вниз и вылазь через Петькин (мехвода) люк.
Танкисты и быстро поднявшиеся с земли автоматчики, подталкивая друг друга, отбежали за слегка избитый осколками и пулями кирпичный, крытый продырявленным крашеным железом дом.
– Мать честная, в бога душу и богородицу, – запричитал скуластый автоматчик, невзирая на ругань, мелко закрестившийся. – А ежели б рванула? Я ж упасть не успел. Так бы и разнесло на кусочки…
– Да-а, – подтвердил другой. – Можно сказать, свезло нам.
– Свезло, то свезло, – вступил в разговор их командир, сержант по фамилии Семовских, а что будем с танком делать? А, Никитин?