Легко проломившись через очередную изгородь в очередной двор и, уже почти пройдя его насквозь, Никитин заметил слева за деревьями копошившихся фашистов.
– Стоп! – крикнул он. – Поворот влево на минус девяносто. Осколочный по скоплению пехоты.
Мехвод, быстро сориентировавшись, работая обеими гусеницами в противоположных направлениях, буквально на пятачке повернул тяжелую машину. Наводчик опустил ствол, навел орудие, переключил спуск с пулеметного на пушечный и, надавив на педаль, послал между деревьев снаряд меньше, чем с сотни метров.
– Добавь! – велел Никитин. Наводчик добавил. – Пулемет и вперед. Дави!
Слегка поводя башней из стороны в сторону и непрерывно строча из пулемета, приземистая грозная махина, взревев мотором и удушливо воняя сгоревшей соляркой, ринулась, снося, как прутики, попадающиеся на пути невысокие деревья, на почти исчезнувшего (кто погиб, кто распластался на земле, кому посчастливилось убежать) врага. Следом за своим танком повернули влево и приданные ему автоматчики, поливая короткими и длинными очередями все, что еще шевелилось в поле их зрения.
Танк, вылетев с разбегу на свободное от зеленых насаждений пространство, буквально размазал по твердому утоптанному подворью разбросанные вповалку уже мертвые и еще только раненные тела и резко ухнул левой гусеницей в широкий окоп минометной батареи. Расчеты, кто выжил при коротком обстреле, успели разбежаться. Наклонившийся танк проехал почти всю позицию, вминая раскорячившиеся на двуногих лафетах «самоварные трубы», и уже почти на выходе стукнул траком, растянутым между ленивцем и первым опорным катком, по освобожденной от предохранительного колпачка мине, плашмя оброненной застреленным заряжающим. Взрыв. Часть разорванной гусеницы, оставшейся под катками, позволила танку Никитина все-таки выползти самостоятельно из ямы. Остановился он только когда последний трак, имеющий на внутренней стороне высокий гребень, сполз с ведущего заднего колеса. Живых или, вернее, еще способных воевать немцев поблизости не наблюдалось. Танк обступили автоматчики десанта. Один из них, подошел к смотровому прибору водителя и прокричал, подкрепляя жестами:
– Глуши мотор! Приехали!
Мехвод заглушил дизель, с разрешения командира повернул вбок крышку своего верхнего люка и, заранее чертыхаясь, выбрался наружу. Никитин с заряжающим откинули вертикально крышки своих люков: один вперед, другой назад и стали на сиденья. Автоматчики бродили вокруг, проверяя ударом сапога или одиночным выстрелом состояние «здоровья» валяющихся вокруг немецких тел. Позади танка суставчато змеилась разорванная гусеница. Никитин велел заряжающему предупредить по рации комвзвода о поломке и, приготовив к бою ДШК, оставаться в танке; а сам, позвав в помощь наводчика, спустился на землю. Мехвод достал из прикрепленного на надгусеничной полке ящика необходимые инструменты, и они втроем приступили к ремонту. Пока мехвод ослаблял массивным рожковым ключом крепление ленивца и снимал запасные траки, закрепленные на верхней лобовой плите, Никитин с наводчиком выбили остатки поврежденных звеньев и с помощью железного пальца и ломика потянули конец тяжелой гусеницы обратно на ведущее колесо. Когда первый из гребней траков зацепился за верхний ролик колеса, мехвод вернулся на свое место, чтобы, включив первую передачу, помочь протянуть гусеницу поверху опорных катков до упора.