– И давай уже на «ты», а то чувствую себя столетней старухой.
– Хорошо, – кивнул юнит и замер, глядя вперед. – Что это?
Это была обсерватория, хотя все обитатели называли ее обзорной площадкой. Прозрачная стена из огнеупорного бронестекла открывала вид, от которого замирало сердце. Вид, глядя на который, даже Рита вспоминала, за что когда-то давно влюбилась в космос.
Отсюда было видно Землю. Не всю, конечно, только часть, но все же. Сияющая всеми оттенками синего сфера переливалась в лучах далекой, но такой родной звезды. И казалось, будто само время замерло, созерцая монументальную красоту голубой планеты.
Джон застыл, зачарованный грандиозным зрелищем. Маргарита встала рядом. Сложила руки на груди.
– Это… – прошептал он. – Невероятно. И так… знакомо…
– Знакомо?
– Да, – кивнул киборг. – Мне кажется… Нет, я уверен, что видел Землю раньше с подобного ракурса. И не раз.
Беликова взглянула на него.
Надо бы зафиксировать это в заметках. Яркие визуальные образы стимулируют выработку бессистемных обрывочных воспоминаний.
– Ты говорил, что служил в космической авиации, – напомнила она.
– Так и есть, мэм.
«Мэм»? Это что-то новенькое!
– И ты убежден в этом на сто процентов, хотя абсолютно ничего не помнишь.
– Представляю, насколько странно это выглядит со стороны, – хмыкнул брюнет.
– Сильно сомневаюсь, – буркнула Рита.
– Это… это как будто любимая песня вдруг забылась. Мотив назойливо крутится в голове, но каким-то невнятным эхом, а из текста вспоминаются только обрывки фраз. Понимаете?
– Не совсем, – честно призналась Беликова. – А как же Софи?
Юнит помрачнел. Голубые глаза потухли.
– Я вижу ее во сне, – тихо сказал он, и Рита заметила, как дернулся его кадык, будто киборг проглотил ком, подкативший к горлу. – Постоянно вижу. Она говорит со мной. Зовет по имени. Обнимает, плачет, предупреждает о чем-то… Но стоит проснуться, и все исчезает. Лицо Софи расплывается, словно тень, и мне его никак не вспомнить.
В голосе Джона было столько боли, что Маргарита не удержалась от порыва и ласково погладила юнита по спине. Говорить ничего не стала. Смысл? Очередной раз врать, что все будет хорошо? Надоело.
– Поэтому я и попросил карандаш, – обреченно вымолвил он и понурил голову. – Ваш друг Паша, конечно, пошутил, но… Вдруг сработает? Я согласился бы на все, лишь бы вернуть свое прошлое.
«Твое прошлое – криокома в стеклянной колбе», – подумала Беликова, а вслух произнесла:
– Пойдем покажу тебе место, которое никого не оставит равнодушным.
– Аэродром? – с надеждой спросил киборг.
– Нет. – Маргарита взяла его под руку и потащила за собой. – Гораздо лучше.