Бутурлин согласно поднял кружку в шутливом тосте. Пришлось проделать то же самое. Обожженная глина ударилась с глухим стуком, пена задрожала, сорвалась с края и плеснула на стол.
Белов слегка пригубил пиво, показавшееся кислым, и отставил. Подполковник, напротив, выпил с большим удовольствием, крякнул и вытер губы рукавом, смахивая остатки пены. Левшин последовал его примеру и тоже осушил свою кружку.
– Гриш, ты чего не пьешь?
– Не хочу, – отмахнулся тот. – Александр Борисович, что делать будем?
– Пока с государыней не поговорю – ничего, – отозвался тот.
– Так вы ж сами сказали, что слушать не станет!
– Может и станет… Надо только чтоб у Елисаветы Петровны настроение было подходящее… – Бутурлин задумчиво прищурился, словно решая, стоит ли испрашивать аудиенцию.
– Я завтра на карауле. Могу дать знать, когда момент будет, – предложил Белов.
Бутурлин внимательно посмотрел на него.
– Ты же недавно заступал?
– Поменялся я.
– Опять баба? – понимающе хмыкнул подполковник.
Григорий поморщился. По отношению к Насте слова командира звучали грубо.
– Девка там, фрейлина новая. Сама неприметная, но глазища! – наябедничал Левшин, усмехаясь. – Гриша вокруг нее вьется, точно пчела около меда! Колокольчики по полям собирает…
Белов упрямо сжал губы, давая понять, что покамест его отношения с фрейлинами никого из присутствующих не касаются.
– Главное, чтобы не точно муха вокруг… – хмыкнул Бутурлин, с удовольствием заметив, что глаза его офицера вновь вспыхнули. – Ладно, ребята, будет сплетничать! Домой пора мне, иначе Анна Михайловна шкуру живьем снимет!
– Анна Михайловна приехала? – изумился Левшин.
– Приехала, – кивнул Бутурлин. – Причем надолго.
– С чего вдруг? – насторожился Белов.
Нелюбовь жены командира полка к царственному пригороду была известна всем. Александр Борисович пожал плечами:
– Говорит, Елисавета Петровна просить изволила.
– Даже так?
– А то! Так что теперь и дома по регламенту жить приходится! – судя по тону, Бутурлин был скорее доволен, нежели огорчен этим фактом. Григорий вдруг понял, что по-хорошему завидует командиру. Преображенцу хотелось, чтобы и его в доме кто-то ждал и иногда бранил за опоздания. Опять вспомнилась Настя. Как запыхавшаяся и растрепанная отыскала его на берегу залива и пыталась утешить. Белов вздохнул.
– Ладно, пойду. А вы, ребята, не торопитесь, покумекайте тут… – подполковник кинул на стол несколько монет, тяжело поднялся, пошатнулся.
Офицеры хотели поддержать, но Бутурлин отмахнулся.
– Старею, – вздохнул он, направляясь к выходу. Белов заметил, что походка командира была какой-то неуверенной, точно Александр Борисович хорошо перебрал.