Бутурлина вздохнула, с огорчением смотря на разоренный сад.
– Яблони совсем зачахли… надо кого нанять, Степану уж тяжело все на себе тащить, хоть он и хорохорится…
– А с Долгорукими что случилось? – спросила Настя, завороженная рассказом. Анна Михайловна пожала плечами:
– Долгорукий недалекого ума был. Подпись на завещании императора подделал, что тот все своей невесте завещал… обман, ясно дело вскрылся, и поехали оба, Катенька – в монастырь, постриг принимать. А сам Иван – за Уральские горы, в ссылку. Там уж и сыновья его родились: Михаил и Дмитрий.
– А как они вернулись? Императрица помиловала?
– Нет, – покачала головой Бутурлина. – Анна Иоанновна не простила. Ивана обвинила в заговоре и казнила. А вот детям малолетним вернуться разрешила. Елисавета Петровна их трогать не стала. Но и к себе не приближает. Помнит, как отец их интриги плел! – Анна Михайловна вновь вздохнула. – Так что, Настенька, держись от них подальше!
– С чего бы мне с ними дружбу водить? – проворчала девушка.
Незваный гость ей не понравился. Настораживало еще и то, что он знал что-то об её отце. Она так задумалась, что прослушала, что еще говорила Анна Михайловна и машинально кивнула, когда хозяйка дома спросила что-то.
– Ну и хорошо, что согласна! – просияла та.
– Согласна на что? – спохватилась девушка.
– Я же тебя жить со мной здесь позвала, – ведьма выглядела слегка обиженной. – Что тебе во фрейлинском доме ютиться! Здесь все лучше будет.
– Но ведь там… – Настя не знала, как возразить, чтобы не обидеть гостеприимную хозяйку. – Там Даша… и Лизетта тоже…
– Я ж не в острог тебя гоню и не в ссылку. Так – всем удобнее будет. Тебе все одно учиться надо своей силой управлять.
– А… девочкам я что скажу? – пробормотала Настя, сдаваясь под напором ведьмы.
– Скажи – государыня приказала, и вся недолга! – Анна Михайловна позвонила в колокольчик. – Степан!
– Слушаю, барыня, – слуга вновь показался в дверях.
– Сходи во второй фрейлинский дом, скажи, чтоб вещи Анастасии Платоновны собрали и сюда привезли.
– Каму говорить?
– Там Глаша, крепостная моя, – пояснила Настя. – Только лучше в казармы преображенские. Там Петр…
Девушка растерянно замолчала, не зная, как лучше объяснить, что её человек делает в казармах.
– Да знаем, барыня, Петра вашего! – отмахнулся Степан. – Он третьего дня денщику Григория Петровича Белова тумаков надавал, да за хозяином лучше следить наказал!
– Вот как? – нахмурилась Настя.
– Конечно. Только я, барыня, вам этого не говорил! – спохватился Степан и повернулся к Анне Михайловне. – Ну, я побёг?
– Да, ступай! – хозяйка дома встала. – А я к Александру Борисовичу пойду. А ну как проснется, пить захочет… А ты, Настенька, не стесняйся, похозяйничай здесь. Сильно не усердствуй: к вечеру Матрену привезут, горничную мою, я её в Питерсбурх отправила за вещами. Если прилечь захочешь – гостевая комната у нас справа.