Левшин только присвистнул в ответ.
– Ничего себе! Вот значит кто за всем стоит!
– Это Дмитрий похитил записи Якова Брюса. И нам надо срочно рассказать все графу Шувалову!
Левшин кивнул и взглянул на белесое небо.
– Ночь уж скоро, но сейчас светло. Пойдем напрямик, через лес, так быстрее. Коня в поводу поведу, устал он.
– Не заплутаем?
– Не думаю, – измайловец вновь положил седло на коня, но затягивать подпруги не стал, лишь застегнул на последнюю дырку, чтоб седло не свалилось. – Пойдем, дорога неблизкая.
До Ропши Григорий добрался достаточно быстро: волчья рысь была предназначена для подобных маневров. Правда, дыхание все-таки сбилось. Раны не до конца затянулись, и после длительного бега голова слегка кружилась, но гвардеец не стал обращать на это внимание. Преображаться в человека Белов не стал. Рыжеватой тенью подкрался к дому, невольно сглотнул слюну от ароматных запахов ужина, витающих под окнами, и прислушался к голосам, раздающимся из гостиной.
Мать своим привычным тихим тоном выговаривала Софье о воспитании детей. Сестра отвечала нехотя, как всегда бывало, когда не желала ни особо разговаривать, ни грубить. Сам Гриша уже давно бы переменил тему, но мать не замолкала, настойчиво твердя о вреде чтения для юных девиц. Лукешка то и дело поддакивала матери. Для тонкого звериного слуха ее голос казался особенно пронзительным и визгливым.
Сестра сорвалась на особенно дребезжащую ноту, волк недовольно рыкнул и тряхнул головой.
– Потише вы! – словно в ответ недовольству зверя раздался мрачный голос Петра Григорьевича. По всей видимости, отец тоже сидел в гостиной. – Вот раскудахтались, дуры!
Женщины замолчали. Григорий представил себе, как мать сразу же опустила взгляд, Лукешка обиженно надулась, а Софья выдохнула, понимая, что наступила передышка.
– Надо бы Гришку навестить, – младшая из сестер решила сменить тему. – Узнать, как он там.
Волк осклабился и дернул губой – только Лукерьи не хватало в доме Бутурлиных. Хотя, именно ей будет полезно столкнуться с графом Шуваловым. При мысли о том, как сестра испугается, Белов довольно хмыкнул.
– Нечего его навещать! – Отрезал отец. – Пусть дурь из башки выветрится сперва!
– А если нет? – вдруг спросила Софья.
– Что нет?
– Если это не дурь?
– А что ж еще? – фыркнул Белов-старший. – Ты эту девку видела? Ни рожи, ни кожи… подержаться и то не за что…
В доме вдруг замолчали.
Григорий не сразу понял, что глухое рычание раздавалось из его глотки. Понимая, что выдал себя и что сейчас прибегут слуги, гвардеец неспешно преобразился и поднялся на крыльцо.