– Григорий Петрович! Это вы тут под окнами? – обрадованно воскликнул лакей.
– А ты думал кто? – усмехнулся Белов.
– Так говорят, зверь лютый в Питерсхоффе объявился, мужиков жрет, девок портит…
– Ну ты не девка, тебе-то что бояться? – осклабился Григорий, направляясь в гостиную. – Докладывать не надо, и так все меня слышали. Как, впрочем, и я всех…
Он вошел в комнату, холодно кивнул родителям, скривился при виде Лукешки, и направился к Софье.
– Софьюшка, уж прости, что позабыл весточку послать, дел много было, – звонко чмокнув сестру в щеку, Григорий быстро обернулся к отцу. – Поговорить надо.
– Говори.
– Здесь? – гвардеец выразительно посмотрел на окончательно притихших женщин.
Мать боялась поднять глаза на сына, Лукешка обиженно дулась, Софья лишь улыбалась, правда во взгляде старшей сестры то и дело проскальзывало беспокойство.
– А что ж не здесь? – хмыкнул Белов-старший. – Или стыдишься при всех прощения просить?
Сын усмехнулся, понимая, что отец намерено старается вывести из себя. Возможно, он и позволил бы себе такое, но не сейчас, когда судьба его ведьмы была под угрозой.
– Где Настя? – только и спросил Григорий.
– Настя?
От неприкрытой насмешки в голосе отца хотелось зарычать, скаля зубы. Гриша сдержался, понимая, что именно от его спокойствия зависит сейчас судьба девушки.
– Невеста моя. Анастасия Платоновна Збышева.
– Хороша невеста, коли найти её не можешь! – хмыкнул Петр Григорьевич. – Ты, Гриша, на сеновалах да в кустах парковых поищи! Глядишь, найдешь там и невесту свою, и женихов её…
Преображенец все-таки глухо зарычал, не сводя с отца пристального взгляда. Волк внутри бесновался, желая вцепиться в горло обидчика. Синие глаза зло сверкнули, черты лица начали расплываться.
– Батюшка! – возмущенный голос Софьи заставил Григория остановить преображение. – Да что вы такое говорите!
– То, что вижу! – отрезал тот. – И ты, Сонька, в это не лезь! Не твое это дело!
– Не мое, – согласилась та, делая знак брату помолчать. – Да только и не ваше.
– Вот как? Решила по стопам брата пойти? – Петр Григорьевич обернулся к сыну. – Вот, полюбуйся, все твоих рук дело!
– Где. Моя. Невеста? – Григорий смотрел на отца своим звериным взглядом, не мигая. – Я могу по запаху выследить карету, но я даю вам последний шанс. Где она?
Что-то дрогнуло в лице Петра Григорьевича, показалось, или в глазах промелькнул испуг. Впрочем, Белов-старший тут же вновь сурово сдвинул брови.
– Забудь эту девку, – посоветовал он сыну. – Не достать тебе её теперь. Никому не достать.
– Никому… вы… вы убили её? – не помня себя от ярости, Белов кинулся на отца, уже в воздухе преображаясь в волка.