До фрейлинского домика дошли достаточно скоро. Всю дорогу Настя молчала. Гриша тоже не торопился начитать разговор, по лицу девушки понимая, что та слишком устала.
У самого крыльца Белов остановился.
– Дошли вроде. Заходи, – Григорий остановился, явно намереваясь убедиться, что невеста все-таки вошла в дом.
– Спасибо, – кивнула Настя, не зная, злиться ей или же, напротив, поблагодарить жениха.
– Пустое, – тот отмахнулся. – Ступай, отдохни, а то совсем на тебе лица нет!
Теплота в его голосе заставила Настю невольно улыбнуться. Кивнув на прощание, девушка вошла в дом, где была встречена встревоженной Глашей. Отмахнувшись от вопросов, Настя позволила себя раздеть и вскоре погрузилась в крепкий сон.
Когда Анастасия проснулась, был уже вечер. Солнце светило по-прежнему ярко, словно днем.
Глаша сидела у окна и вышивала белую ткань. При ближайшем рассмотрении ткань оказалась мужской рубахой с красными петухами.
– Свадебная? – Настя весело посмотрела на девушку, ставшую одного цвета с алыми нитками. – Ладно тебе, Глаша, краснеть! Коли у Василия намерения честные, я препятствовать не буду!
– Спасибо! Спасибо! – девка кинулась хозяйке на шею. – Ох, Настя, Васенька, он ведь такой…
Глаша задохнулась, от радости не в силах подобрать слова. Настя с завистью посмотрела на нее. Сама она чувствовала какую-то горечь от того, что её судьба была решена хоть и императрицей, но без Настиного согласия.
Жизнь с Беловым представлялась девушке непонятной. Она совсем не знала ни характера своего жениха, ни его семью. Из обрывочных сведений перед ней складывался образ этакого гуляки, но в то же время то, как Гриша переживал за своего солдата, да и остальные поступки преображенца говорили в его пользу.
Звон дверного колокольчика прервал размышления девушки. Глаша выбежала проверить, кто пришел, и почти сразу же вернулась, протягивая хозяйке записку.
Настя подошла к окну и развернула лист. Сестра Белова приносила свои извинения, но у нее заболела старшая дочь. У девочки сильный жар, и Софья Петровна не могла бросить больного ребенка, чтобы быть на балу.
Настя отложила записку, коря себя, что при чтении почувствовала даже радость от того, что Софья не будет сопровождать её. Сестра Григория слегка смущала, пристальный взгляд заставлял чувствовать себя виноватой.
– Настасья, ты идешь? – Даша, уже облаченная в желтый атлас, впорхнула в комнату и ахнула. – Да ты же еще и не одета!
– Даш, ты иди, я позже подойду, – отозвалась девушка.
– Ладно, – та пожала плечами, – государыня к одиннадцати появиться, главное – после нее не являйся, иначе…