– Тут нет города, – говорит дьявол.
– Как это – нет? – спрашиваешь ты.
– Нет, ничего нет там, где ты стоишь.
Если бы хотя бы пошевелить пальцем. Языком. Глазом. Если бы хотя бы зуб заболел. Но смерть останавливает все.
– Ты вернулся домой, – говорит дьявол.
«Держи глаза открытыми, – повторяешь ты себе. – Держи глаза открытыми». Ты уже ничего не чувствуешь. Нет боли. Нет холода. Ушли. Нет смрада. Нет снега, он сливается с чернотой, чернота просачивается сквозь все, словно кто-то заливает тебе глаза чернилами. «Значит, вот оно как», – думаешь ты и знаешь, что больше не подумаешь ничего.
– Ложись, – говорит дьявол. – Будет еще удобней, и все закончится.
И все – черно, все отсутствует, и все стало своим собственным отсутствием, и все, твое тело начинает крениться к земле, и ты уже должен поцеловать снег мертвыми губами, и знаешь, что поцелуй будет последней вещью, и вдруг что-то загорается в темноте, маленькая, светлая, слабая точка. Звезда. Но это не звезда. Она слишком низко.
Ты снова один. Что-то чувствуешь. Еще не знаешь, что именно. Начинаешь медленно понимать. Это ужасно холодно, боль рук, боль ног и боль спины, словно кто-то избил тебя металлической трубой. Ты жив. Поднимаешь руку. Она протестует, не хочет, но ты все равно поднимаешь. Не чувствуешь этого, только видишь. После ночи – день, после дня – ночь.
Эта звезда, это свет обретает форму и контур. Возвращается снег, возвращается лес, возвращается небо, возвращается луна. Эта звезда – свет в окне за деревьями.
Ты встаешь на ноги. Боль такая, словно тебя рвут две большие руки.
Дьявола нет, а ты – есть. Более того, ты стоишь. Чужой миру, потерянный; мелочь, упавшая в колодец. Камень, утопленный в озере. Последний человек на этом не-Божьем свете.
Ты топочешь по снегу, всаживаешь сапоги в его поверхность, словно удары молотом. Ты боишься, что свет, на который ты идешь, исчезнет. С каждой секундой ты боишься все сильнее. «Слишком долго», – думаешь ты. Но свет не исчезает. Рюкзак, полный дьявольских камней, превращает спину и плечи в одну большую боль. Тело шатается, словно кто-то тебя трясет. Ты делаешь еще один шаг, и еще один, и еще один. Это будет очень долгая дорога. Самая долгая в жизни. Но ноги снова действуют. Это – важнее всего.
«Господь с Тобою, благословенна ты между женами». Если ты и бывал в церкви, то только на свадьбах. Порой бросал марки и рубли в часовенки, пьяный, на удачу.
Последнюю часть дороги ты преодолеваешь на коленях. Есть только снег и только черное небо, а свет, звезда пред тобой становится окном.