– А скажи-ка, кто у тебя покупал наркотики? – спрашивает Кальт. – Те, как их там…
– ЛСД. Гжесь Гловацкий и его отец покупали ЛСД. Мы заказывали в Ольштыне. Потому что в Зыборке товар неходовой, – говорит Лукаш, глядя на свои ботинки.
– А как думаешь, зачем? – спрашивает Кальт. Парень молчит. – Может, чтобы твоему брату дать, чтобы он еще сильнее перепугался, в темноте, в дыре, где его держали? Чтобы сильнее его мучить? – Кальт берет подбородок парня двумя пальцами. Но тот на него так и не смотрит. Когда Кальт убирает руку, голова Лукаша снова безвольно повисает.
Кальт закуривает следующую сигарету. Протягивает мне пачку. Ужасно хочется курить, но я не беру.
– Знаешь, Миколай. Я достаточно деликатный. Но с твоим отцом хочу поговорить побыстрее. Скажи ему, что я хочу поговорить, – произносит он, отряхивая невидимые пылинки. Открывает дверь машины. Некоторое время смотрит на лес, хочет услышать птицу, которая перестала петь уже некоторое время тому.
– Зачем?
– Я должен разговаривать с главными. Мы должны договориться. Иначе мир вообще не станет крутиться, если мы не договоримся.
Когда он договаривает, то гасит сигарету о собственную ладонь. Делает это, даже не моргнув. Слышно только легкое шипение прижженной кожи. Кальт бросает окурок на землю, сжимает и распрямляет ладонь.
– Чушь. Ересь болтаешь, – говорю я, прикидывая, только ли я слышу, как подрагивает мой голос.
– Мир нужно лепить. А не то он тебя придавит. Долотом его нужно резать. Хорошее долото – оно острее ножа. Бог создает валуны, а человек – это Бог, – говорит он.
Садится в машину, но еще не захлопывает дверь. Снова слышна эта гребаная птица. Звучит как тревожный свисток.
– Знай я правду о той девушке, сделал бы, что и вы, – напоследок из-за окна роняет Кальт.
Уезжает. Лукаш не глядит на меня. Когда я разворачиваюсь в сторону машины Гжеся, то удивлен, что она все еще там стоит. Что Каська продолжает сидеть внутри.
Я открываю дверь. Поворачиваю ключ в замке зажигания. Трогаюсь и медленно еду дальше, на второй скорости, километров под тридцать, качусь так, словно в лесу таится целый отряд безумцев, готовых выскочить на проезжую часть. Оглядываюсь в зеркальце заднего вида, но за нами никого нет. Ни Кальта, ни кого другого.
– Что он хотел? – спрашивает Каська.
– Поговорить с моим отцом.
– Было бы странно, если бы он не знал.
– Не понимаю.
– Вот тебе сигарета, – говорит она и неожиданно вынимает из кармана штанов пачку.
Я закуриваю. Когда делаю это, то все – небо, деревья, асфальт, обочина, дорожный знак, мимо которого мы проезжаем, – становится отчетливее, резче, четче. Я опускаю стекло, чтобы дым уходил наружу.