– Да, так и было.
– Ты сказал, что тебя тогда уничтожили впервые. То есть ты уже много раз умирал?
– Да, но я жив, пока жива моя память. Они уничтожали мое тело, но не мое сознание. А как ты оказалась в лапах Мартина?
– Даже не знаю, как и выразиться… Оказалась я в его лапах после ада, – холодно промолвила Ева, – да такого ада, который и не снился никому из вас.
– Ада?
– Ада, ада. Бог, судьба, несчастный случай, а может, еще что сумасшедшее и неадекватное отправило меня в ад. Все эти годы я была парализована. Меня завалило оползнем, через несколько дней после суда, когда я шла ко входу в рай.
Левий остановился и повернулся к девочке.
– Ева… – тихо произнес он, сделал шаг к девочке и попытался обнять ее, но та откинула его руки.
– Так, давай тут без жалостливых сцен. Это не то, что мне нужно от неизвестного робота.
– Прости. Я… – Левий сел на землю.
– Ты чего, пластиковый? Аккумуляторы кончились?
– Нет… нет. Просто… это ужасно. Как такое могли допустить там…
– Как, как… – Ева нахмурилась, а ее губы задрожали. – Да всем плевать на нас! Нет во Вселенной моральных правил! Если на человека сошел оползень, то человек будет погребен под оползнем. Вот и все правила! Если и есть кто-то, кто имеет полное право ненавидеть Бога, так это я! И что там думает себе этот Бог, я понятия не имею, мне плевать, но я доберусь до него и в лоб задам ему все неудобные вопросы, которые давно напрашиваются! И надеюсь, он будет краснеть! Надеюсь, на его божественной коже выступит пот стыда за тот мир, который он создал! Надеюсь, он пересмотрит свои извращенные взгляды на творчество! А твоя жалость, андроид, мне не нужна. Вставай и пошли, нечего тут киснуть.
Он представился сотрудником ювенальной системы. «Лебедев Гавриил Сергеевич», – прочитал я в удостоверении, которое мужчина мельком сунул мне под нос. На вид ему было примерно как и мне – лет сорок.
– Я могу пройти? – произнес он.
– Да, – ответил я, протирая сонные глаза. На часах было девять утра.
Сотрудник по правам несовершеннолетних зашел в мою квартиру и принялся расстегивать пуговицы заснеженного пальто.
– Что-то случилось? – спросил я, стоя перед ним в трусах и майке.
– Случилось, – ответил он, – соседи жалуются на вас.
– А при чем тут вы? – вежливо произнес я.
– Вы проживаете с ребенком-инвалидом.
– Да, это моя дочь.
– Я думаю, вы и так поняли, зачем я тут, – сурово произнес Гавриил Сергеевич.
– Нет.
– Что ж, – он повесил пальто на крючок, – я хотел бы увидеть вашу дочь.
– Что значит «вы хотите увидеть мою дочь»? А если я не хочу, чтоб незнакомый человек видел мою дочь? – все так же вежливо произнес я.