— То есть ты смело отправляешь меня в бой, чтобы спасти свою совесть…
— Здесь я буду тебе полезнее, чем был бы рядом с тобой в бою. Если ты решишь продолжать расследование, я смогу тебя прикрывать два-три дня, но очень скоро твоя голова окажется в оптическом прицеле. И пуля вылетит в тот момент, когда ты совершенно не будешь этого ждать. По тону министра я понял, что он использует все средства, чтобы не допустить утечки информации. Тебе решать, Грейс.
Она заколебалась. Как забыть этот пластиковый некрополь? И вместе с тем хватит ли у нее сил и способностей противостоять этой угрозе?
Из кухонного угла, где находилась, она видела, что Наис продолжает свой тщательный обыск, и в ее голове зародилась странная уверенность.
— Прикрывай меня, сколько сможешь, Эллиот, — сказала она наконец.
— Положись на меня.
Закончив разговор, Грейс окликнула Наис:
— У нас мало времени. Правительство прикрывает «Гадес», и они знают, что мы ведем расследование его деятельности.
Наис в ответ пристально посмотрела на нее голубыми глазами:
— Мы? Вы хотите продолжать, хотя ваша голова отныне оказывается на линии огня?
— А вы?
— Ваше правительство не станет ликвидировать сотрудника ДИА.
— Это может сделать «Гадес».
— Кто-то должен прикрывать мне спину, — сказала Наис. — Будем напарницами в этом деле.
У Грейс закружилась голова, как если бы она стала падать навзничь в пустоту и чья-то рука вовремя ее подхватила.
Вся ее жизнь была построена на недоверии и одиночестве. Уже много лет эта догма являлась основой ее существования. И вдруг в мгновение ока эта холодная и отстраненная женщина оказала ей полное доверие.
Она была тем более взволнована и смущена, что на губах агента ДИА мелькнуло то, что ей, Грейс, казалось невозможным в этой женщине. Улыбка. Неявная, еле уловимая и быстро исчезнувшая, но все же улыбка.
— Грейс, у нас мало времени, — напомнила Наис. — Теперь его стало еще меньше…
Прогнав овладевшее ею смущение, Грейс принялась обыскивать полки в маленькой кухне, простукивать их дно и стенки. Она отступила, осмотрела кухню в целом, легла на пол взглянуть, не завалилось ли что-нибудь под шкаф. Там она и обнаружила подсунутые под его правую ножку многократно сложенные листы бумаги.
Грейс приподняла шкаф и мыском ботинка выбила бумаги с их места.
Она подняла и развернула их. Пять мятых листков, сложенных вместе. Первые четыре глянцевой бумаги, последний — обычной. Грейс начала читать длинный текст вступления, сопровождаемый графиками, и всего через несколько секунд сердце ее екнуло. То, что она прочла, повергло в ступор.