— Увы, сейчас не хватает ни времени, ни сил. Но я привез вам из России произведение эпистолярного жанра…
Премьер-министр не отреагировал на шутку, делано заскучал.
— Прочтите, пожалуйста.
Моэм внутренне вскипел. Такого унижения он не ожидал.
— Простите, сэр. Я немного заикаюсь при чтении и боюсь отнять у вас драгоценное время. — С этими словами Моэм протянул премьер-министру конверт.
Треснул, разломился сургуч, поддалась костяному ножу плотная бумага конверта, потом зашелестело письмо. С недовольным видом Дэвид Ллойд Джордж бормотал себе под нос, водя глазами по письму, но одну фразу прочитал вслух отчетливо, усиленно артикулируя:
— …Если этого не будет сделано, тогда с наступлением холодной погоды я не смогу удержать армию в траншеях. Я не вижу, как мы могли бы продолжить войну. Разумеется, я не говорю этого людям. Я всегда говорю, что мы должны продолжать борьбу при любых условиях, но это продолжение невозможно, если у меня не будет что сказать моей армии… — Ллойд Джордж отложил письмо на край стола. — Понятно. Что ж, положение Керенского очень сложное…
В задумчивости премьер-министр отхлебнул остывший чай. Потом его голос зазвучал твердо и официально:
— Прошу вас, сэр, передать господину Керенскому, что выполнение его просьбы, к моему великому сожалению, невозможно. Прошу простить меня, я тороплюсь на заседание кабинета.
Ллойд Джордж встал из-за стола. Аудиенция была окончена…
В своих воспоминаниях Сомерсет Моэм корил себя за «ненастойчивость», как он выразился, в попытках убедить Керенского и Ллойд Джорджа действовать решительнее:
«…Я упустил шанс повернуть колесо истории в другую сторону… Я самым плачевным образом провалился».
Существует версия, что колесо истории Моэм мог повернуть весьма круто. Возможно, это было главное задание Моэма в России.
Версию о том, что Моэм участвовал в подготовке плана о физическом устранении Ленина, выдвинул публицист Вадим Штольц. Он оттолкнулся от фразы из мемуаров Моэма, где тот говорит о том, что, попади он в Россию шестью месяцами раньше, то мог бы предотвратить Октябрьскую революцию.
Вадим Штольц отмечает, что у Моэма был агент, вхожий в узкий круг большевистского руководства и имевший возможность «навести» убийцу на Ленина или даже самому стать киллером. Информация о существовании этого британского агента содержится в секретном меморандуме Вайзмана от 19 января 1918 года под названием «Разведка и пропаганда в России с июля по декабрь 1917»:
«Один из наших агентов из Америки — хорошо известный международный социалист; он был сразу же принят большевиками и допущен на их совещания. Он призвал Троцкого к публичной дискуссии о сложившейся ситуации, его вызов был принят, и в начале ноября такая дискуссия состоялась в Петрограде».