В белоснежных костюмах и шляпах 1 апреля 1913 года в семь часов вечера Николай Гумилёв и его племянник (и ассистент в экспедиции) Николай Сверчков на теплоходе «Тамбов» отплыли в Константинополь. А дальше их путь лежал в Абиссинию, где они провели четыре месяца.
Гумилёв обстоятельно описывает в своем «Африканском дневнике» эту поездку. Но иногда невольно спотыкаешься при чтении, когда, например, встречаешь такие места:
«В Константинополе к нам присоединился еще один пассажир, турецкий консул, только что назначенный в Харар… Мы с ним уговорились предложить турецкому правительству послать инструкторов на Сомалийский полуостров, чтобы устроить иррегулярное войско из тамошних мусульман. Оно могло бы служить для усмирения вечно бунтующих арабов Йемена, тем более что турки не переносят аравийской жары».
Вряд ли этот пассаж относится к антропологии и этнографии. А вот еще один фрагмент, где дается подробная характеристика будущего императора Эфиопии Хайле Селассие I, который впоследствии правил своей страной аж до 1974 года:
«Это юноша 18–19 лет, который по требованию харарского войска был, несмотря на свою молодость, назначен генерал-губернатором или, лучше сказать, владетелем Харара. Молодой мальчик, худенький, только что перенесший воспаление легких, он видом скорее напоминал безмолвную куклу. Носит по отцу титул высочества. Понимает он, впрочем, по-французски и имеет при себе переводчика-абиссинца, католика, знающего французский язык. Прекрасна у Тафари (имя Хайле Селассие I до коронации. — Ред.) его улыбка, которая делает его одновременно привлекательным и живым».
Речь идет о важной политической фигуре. Для кого подмечались детали характера будущего регента, а потом императора страны? Для музея? Для читателей? Или все же для Генштаба?
Военный разведчик-кавалерист
В 1914 году, когда привычную жизнь Европы начала корежить начавшаяся Первая мировая война, Николай Гумилёв решает для себя: воевать за Россию — это теперь главное в его жизни. Воевать не только поэтическим словом, но и в буквальном смысле слова, не боясь крови, боли и смерти. Он добивается, чтобы его, несмотря на близорукость и небольшое косоглазие, взяли на действительную военную службу.
Местом его службы стал сводный кавалерийский полк, расквартированный в Новгороде. В ожидании боевых походов частным образом за собственные деньги он обучился владеть шашкой. Современник поэта Андрей Левинсон писал:
«Войну он принял с простотою совершенной, с прямолинейной горячностью. Он был, пожалуй, одним из тех немногих людей в России, чью душу война застала в наибольшей боевой готовности. Патриотизм его быль столь же безоговорочен, как безоблачно было его религиозное исповедание».