— Да-да, — подтвердила Марика. — Это очень приятное и лестное для меня приглашение…
— В шесть часов у вашего подъезда вас будет ждать машина. Ее номер…
И вот она мчится в автомобиле по берлинским улицам в новую Имперскую канцелярию, где фюрер собирает цвет киномира UFA и Венской киностудии, высших офицеров, промышленников, банкиров.
Чтобы попасть в зал приемов, нужно было выстоять длинную очередь. Приглашенных встречали в дверях Гитлер и Геббельс. Гитлер был в черном фраке и белой манишке, Геббельс — в сером полосатом костюме: у обоих на лацканах поблескивали нацистские значки.
Каждого из пришедших хозяева вечера одаривали рукопожатием. Но перед этим гости приветствовали руководителей рейха традиционным нацистским жестом: мужчины — взмахом вытянутой руки, после чего ее пожимали Гитлер и Геббельс, а женщины поднимали руку, согнутую в локте, после чего и им полагалось рукопожатие.
Когда стала приближаться очередь Марики, она занервничала. Но не от того, что стоявшие в дверях руководители рейха смущали ее, а потому что вдруг почувствовала некий диссонанс: ее элегантное с блестками платье никак не согласовывалось с нацистским приветствием. Ей, человеку со вкусом, показалось это сочетание странным, неуклюжим, нелепым.
И поэтому, оказавшись перед Гитлером, она вдруг неожиданно для себя сделала книксен. Дальше последовало то, чего многие в зале не ожидали.
Фюрер улыбнулся Марике Рёкк и приветливо произнес:
— А вот и наша маленькая венгерка!
После чего поцеловал ей руку, чуть кольнув усами нежную кожу.
Марика была поражена. Фюрер поцеловал ей руку! Даже не верится…
Если бы Марика не была так поглощена своими переживаниями в этот момент, она могла бы заметить холодное напряжение в глазах тех, кто стал свидетелем этой сцены. Такое внимание со стороны фюрера к 26-летней артистке не могло не вызвать зависть многих.
К Марике подошел режиссер ее последнего фильма Карл Безе. Сегодня, наверное, он и будет ее кавалером, ведь он без дамы. Не лучший вариант, конечно — все же он режиссер, диктатор на съемочной площадке, а она — актриса, по определению фигура зависимая в их совместной работе.
— Добрый вечер, Марика. — Карл излучал благожелательность. — Ты меня огорчаешь.
— Чем?
— В твоей руке нет шампанского. Э-э… — он поискал взглядом официанта. — Пожалуйста, даме шампанского.
Карл нежно взял Марику под локоток.
— Подойдем-ка поближе к лакомствам, вот к тому столику. Но помни, что вкусная еда — вещь, коварная для актрис, особенно танцующих, — добавил он улыбкой.
Марика отметила мысленно, что и здесь режиссер руководит ею, командует. Ну и ладно. А фильм получился весьма достойный. «Хелло, Жанин!» Марика любила за то, что в нем она наконец-то смогла проявить себя как степистка. Вот уж, что называется, отвела душу, натанцевалась! Да не просто била степ, а с элегантной тросточкой! И не на сцене, а на высокой лестнице, украшенной ракушками: начинала наверху и постепенно в танце перескакивала вниз с одной ракушки на другую. А так как ступеньки не были освещены, казалось, что Марика порхает, словно птичка. Пожалуй, она перещеголяла американку Элеонору Пауэлл с ее чечеточными каскадами…