Падение Гондолина (Толкин) - страница 125
В версии «Очерка» Маглор говорит Майдросу (стр. 244), что «осталось двое сынов Феанора и два Сильмариля; один принадлежит ему». Третий утрачен, поскольку в «Очерке» рассказывалось (стр. 243), что «Эльвинг бросила Науглафринг в море и прыгнула вслед за ним». Это был Сильмариль Берена и Лутиэн. Когда Маглор бросает в огненную бездну Сильмариль из Железной Короны, выкрав его из-под охраны Фионвэ, «теперь один Сильмариль – в море и один – в земле» (стр. 244). Третий – это тот, что также был извлечен из Железной Короны; именно его Боги присудили Эаренделю, который, с Сильмарилем на челе, «направляет ее [ладью] во внешнюю тьму высоко над Солнцем и Луною».
На данной стадии представление о том, что Эарендель носит на челе Сильмариль, который Берен и Лутиэн отвоевали у Моргота в Ангбанде, и становится Утренней и Вечерней Звездой, еще не сложилось; однако когда эта концепция наконец-то возникает, она представляется насущно необходимой в рамках мифа.
Также весьма примечательно, что Эарендель Полуэльф пока еще не является глашатаем, который вступается пред Валар за людей и эльфов.
Окончание «Квенты Нолдоринва»
Герб Эарендиля над морем
Я привожу здесь вторую цитату из «Квенты» начиная с того момента, на котором закончилась первая цитата (стр. 149), – там говорилось, что эльфы, выжившие при разрушении Дориата и Гондолина, стали небольшим народом кораблестроителей в устьях Сириона, где они «жили на самом побережье, под дланью Улмо». Далее следует текст «Квенты» до самого его конца, по переработанному варианту Q II, как и прежде (стр. 134).
В Валиноре Улмо говорил с Валар о бедствиях эльфов и призвал Валар даровать прощение, и выслать им помощь, и спасти их от всеподчиняющей власти Моргота, и отвоевать Сильмарили, ибо в них одних лучился ныне свет тех дней благодати, когда еще дарили сияние Два Древа. Или, во всяком случае, так говорится среди номов, что впоследствии о многом узнали от родни своей, от квенди, Светлых эльфов, возлюбленных Манвэ, коим ведомы отчасти думы Владыки Богов. Но до поры не смягчился Манвэ; да и какое предание поведает о сокровенных помыслах его сердца? Квенди рассказывают, что в ту пору не пробил еще час и что одному только – тому, кто сам станет просить за эльфов и людей, умоляя простить их провинности и явить сострадание к их горестям, – дано было повлиять на решения Властей; а клятву Феанора, возможно, не мог отменить даже Манвэ, пока не исполнится она до конца и сыновья Феанора не откажутся от Сильмарилей, права на которые отстаивали столь безжалостно. Ибо свет, заключенный в Сильмарилях, создали сами Боги.