Мы с Вахидом тоже разделись и взяли лопаты.
— Давай, ребята! — звонко скомандовал Кравцов.
Он стал с азартом швырять снег, отсекал лопатой с одной и другой стороны будущей дорожки ровные линии.
— Давай, братцы, давай! — подбадривал он. — Скоро в Хороге будем!
Энергия Кравцова словно разгоняла усталость, подгоняла людей.
Сильно и ровно разбрасывал снег Айдар. Казалось, усталость не сможет одолеть его никогда. Прищепа работал спокойно, неторопливо, но дело у него продвигалось быстрее, чем у других. Однако Айдар все-таки обогнал его.
Мы с Вахидом тоже старались не отстать. Спина у меня уже нестерпимо ныла от усталости. Сколько времени мы копали, не знаю. Солнце поднялось высоко. Болели глаза от слепящего сияния снежной белизны.
К вечеру узкий тоннель прорезал насыпь. И тотчас же перед нами выросла другая.
Все мы бесконечно устали. Люди двигались еле-еле. У меня ныло все тело, болели руки. Я понимал, что работа наша была организована неправильно, но я постиг это только к вечеру, так захватил и меня энтузиазм Кравцова.
Выкопав в снегу большую пещеру, мы забрались в нее.
— Мы, товарищи, во многом попусту тратим силы, — сказал я. — Посмотрите, какую траншею прорыли! Поезд пройдет! А ведь нам нужно только провести коней. Лучше было бы работать посменно — трое копают, остальные отдыхают.
— Правильно, — поддержал меня Вахид.
— Дуже верно, — подтвердил и Прищепа.
Так мы и решили и уснули вповалку, забылись тяжелым и крепким сном.
Едва развиднелось, я поднял людей. Вставали неохотно. Сказывалась вчерашняя усталость. Но Кравцов первым выскочил из пещеры полуголый, растер тело снегом…
В этот день нам удалось прорыть траншеи в двух насыпях, и люди утомились не так сильно, как вчера.
Работали мы с остервенением. Однако силы уже многих начали оставлять. Вяло махал лопатой Хамид. Даже Вахид и сильный Прищепа шатались, словно пьяные. Только Кравцов и Айдар еще держались крепко и бодрились.
Я тоже копал и копал. Лопата была тяжелой, словно вся целиком сделана из чугуна. Но я все-таки копал, преодолевая непомерную усталость.
— А что, если и ночью работать? — неожиданно спросил Кравцов.
Но усталость все-таки взяла свое. Сам Кравцов сдал первым.
— Фу ты! — воскликнул он, словно удивляясь. — Устал ведь!..
— Давайте-ка, друзья, и правда отдохнем, — решил я.
Снова наступила ночь. Черным одеялом укутала ущелье. В темноте пофыркивали кони. Они сбились возле нашей очередной пещеры, тесно прижавшись друг к другу, положив голову на шею один другому.
Я вспоминаю сейчас те жестокие дни, как кошмарный сон. Порою мне кажется, что ничего этого на самом деле не было, не могло быть, потому что человек не может выдержать такой страшной нагрузки. И, когда все-таки я сознаю, что все это было, меня охватывает чувство безграничной гордости за человека, за его силу, за то упорство и ту настойчивость, которые присущи только человеку, и ни одному другому живому существу.