— Покараулим — может, что занятное увидим. А потом — ты побежишь к Чекмаю, а я останусь тут. И ежели проклятый Кутуз выйдет на улицу…
— Ты его зарежешь?! — испугался Фролка.
— А надо бы… — помолчав, сказал Бусурман. — Нет, я лучше сделаю. Я его выслежу, свяжу, пасть ему заткну…
— Чем свяжешь-то? Кушаком?
— Ты прав, нужна веревка.
— Так что, бежать за ней на Торг?
— Да! — воскликнул Павлик. — И купить заодно пряник с какой-нибудь птицей, как бишь их? Сирины? Гамаюны? Ну? Пошел живо!
До Торга было чуть поболее версты — а что это для молодых шустрых ног? Фролка, получив от Бусурмана деньгу с полушкой, весело понесся по Дмитровке. У него и свои деньги были — на свои он купил пирог с капустой. Он был уже довольно умен, чтобы брать на Торгу мясные пироги только у ведомых разносчиков, которые тухлятину не подсунут. Пряник он взял забавный — с тисненым полосатым котом. А два куска веревки попросту стянул с телег.
Придя ко двору на Дмитровке, Бусурмана там Фролка не обнаружил. Он прошелся взад-вперед, но особо мельтешить не решился: те, что утащили княжью саблю и ранили Никишку, могут запомнить такого гуляку и выследить.
С опасного двора вышел мужчина — в летнем кафтане смарагдового цвета, в таком же колпаке набекрень и в желтых сапожках. Кафтан был ему узковат и не очень хорошо обрисовывал брюхо. Лицо у него было почти круглое, и в поперечнике — чуть ли не в пол-аршина, щеки уже обвисли, усы тоже он отрастил вислые, борода же была долгая и узкая. Особо выделялся на этой роже прямой и тонкий нос — словно его отрезали у иного человека, с сухим и острым лицом, а потом прилепили к роже толстяка рыбьим клеем.
Этот человек направился в сторону Торга.
Фролка подумал — да и пошел следом.
Пройдя Торг насквозь, возле Покровского собора человек свернул к Зарядью. И тут он замедлил шаг — похоже, раньше тут не бывал, а нужный ему двор искал по приметам. Когда нашел — вошел в калитку.
Запомнив забор и калитку, Фролка побежал обратно.
Покрутившись возле двора, принадлежащего Струсю, и не обнаружив Бусурмана ни на улице, ни в переулках, Фролка сильно забеспокоился и решил вернуться на княжий двор. Нужно было срочно доложить Чекмаю о пропаже.
Чекмай как раз выходил из женских покоев, где разглядывал все черное и суконное. Даже полавочники изучил, хотя для чего бы ночью тащить в недостроенный дом суконный полавочник?
Происхождение нитки пока оставалось загадочным.
Фролка доложил, где оставил Бусурмана, и высказал опасение: не полез ли отчаянный Павлик на тот двор да не случилось ли дурна. А на двор он мог полезть, потому что там молодая женка…