— Вот что, Устинья. Я тебя отпущу — а ты беги опрометью, куда глаза глядят. Поняла? Спрячься у какой-нибудь кумы. Поняла?
— Зачем?
— Так надо!
Павлик знал, как избавить женку от лишних вопросов.
Он просто-напросто крепко поцеловал Устинью.
Поцелуй был дерзкий, «татарский» — такой, от которого у непривычной женки голова кругом идет. Потом Павлик, вскочив на ноги, рывком поднял Устинью и приказал:
— Беги!
— А?..
— Потом, потом! Беги, голубка!
И она побежала — но не к воротам и калитке, а к тайной дыре в заборе. Павлик проводил ее взглядом и усмехнулся: пригодится ли еще когда Устинья — неведомо, а дыра еще может сослужить службу.
Теперь нужно было решать — как быть с Кутузом.
Если Струсь выпытал у пьяненького столяра все, что тот знал о событиях на княжьем дворе, то оставит ли он бедолагу в живых? Это казалось сомнительным. Ведь Кутуз при необходимости может его опознать, скажет: слонялись-де на Лубянке два человека, ждали — не выскочит ли кто с княжьего двора, чтобы расспросить; вот он, удрав сдуру, им и подвернулся…
Струсю, стало быть, Кутуз нужен мертвый. А Чекмаю — живой.
Недолго думая, Бусурман устремился к крыльцу, еще не зная, как будет пробиваться в горницу. И вдруг, ощутив сильный толчок промеж лопаток, рухнул на колени.
— Куда тебя нелегкая понесла? — спросил Ластуха.
— Они порешат Кутуза, — совершенно не удивившись появлению товарища и не обидевшись, отвечал Бусурман.
— Сдается, Струсь его уже порешил. А покойник все стерпит. И что в покраже сабли обвинят…
— А ежели жив?
— Очень я в том сомневаюсь… Бусурман, угомонись. Кутузу уж не помочь. Его поили — а чем поили? Мало ли какой дряни в стопку подлили.
— Так как же быть?
— Как? Сесть в засаду.
Чекмай ожидал Савельевну и уже начал беспокоиться: ушел Бусурман — и пропал, ушел Ластуха — и пропал. Наконец прибежал Павлик.
— Сдается, у нас покойник, — прямо сообщил он.
— Ластуха?!
— Да нет! Не Ластуха! Он велел передать — сдается, Кутуза порешили. Тело — в дому у Янушка Струся, вывозить будут ночью. Там, в дому, сам Струсь и тот, с необъятной рожей, Руцкий, что ли. Заперлись, не выходят.
— Так… Ластуха где?
— Караулит. Засел в сарае, чтобы пес его не погрыз. Глядит на крыльцо в щель.
— Сейчас я напишу князю грамотку, снесешь в Разбойный приказ. Там ему в наследство достались сыщики — пусть бы они сменили Ластуху. И ежели они поймают Струся с Руцким при мертвом теле — так их и увидят, а не кого из наших. Мало ли что — эти литвины хитры, сумеют вывернуться, а и тебя, и Мамлея они могли видеть у княжьего двора. Идем…