— У нас одна такая есть! Моя! Простого сукна, теплая, когда в палатах не топлено — тогда лишь надеваю.
Ей показали ниточку.
— Нет, точно — нет. Это ниточка от тонкого сукна. Княгиня-матушка после Смуты велит всем комнатным бабам и девкам одеваться красиво. Княжны у нас на выданье, придут свахи, придет женихова родня — а у нас мрак беспросветный, девичья обитель с инокинями?
— И то верно, матушка Дарья Савельевна, — согласился Смирной. — Но ведь черная однорядка может сыскаться и у стряпухи, и у птичницы. Сделай такую милость — разведай!
Он говорил так кротко, так умильно — старуха не могла отказать.
— Разведаю… — буркнула она.
Она знала, что пропала княжья сабля, она понимала, что Чекмай ищет похитителя, но должна же была показать свой сварливый норов — без этого никак!
— Что до наших баб — разведаю. А вот что! Вспомнила! В черной однорядке привезли княжну Вассу, — сообщила Савельевна, и голос был ядовитый. — Она, схоронив бабку, надела ее однорядку — так ей было сподручнее горевать. А княгиня сразу велела купить ей однорядку муравого цвета. А черную, поди, Григорьевна в ларь уложила.
— И точно!.. — воскликнул Чекмай.
Он вспомнил, как нес княжну на руках по лестнице, как поставил на пол.
Савельевна заулыбалась, и по этой улыбке всякий бы понял — Васса ей не по душе пришлась. Навести подозрения Чекмая на Вассу — это было для старухи истинным счастьем.
Потом она ушла.
— Только княжны Зотовой в этом деле недоставало. Но нет, не она. И о стряпухах я должен был подумать, — сказал Чекмай, когда казначея ушла. — Хотя они бабы в годах, замужние…
— Это делу не помеха, — возразил Смирной.
— Может статься, что жемчуг обронила одна баба, а нитку оставила другая, — добавил он. — И вот что я скажу — нужно с вечера тут сесть в засаду. И поглядим, кто явится со свечкой искать жемчуг.
— А коли забежит сюда, не дожидаясь вечера? — спросил Мамлей.
— И такое может быть. Потому я принесу сюда столбцы и, пока свет позволяет, тут буду с ними разбираться. Меня увидят — и под лавку уж не полезут. Когда начнет темнеть…
— Тогда мы с Мамлеем тебя сменим, — сказал Чекмай. — Думаю, к тому времени они с Бусурманом наконец притащатся.
— Но никому про засаду ни слова, — предупредил Смирной. — Даже Гавриле. Гаврила наверху у баб пропадает — не приведи Господь, что-то брякнет. А что знает одна баба — то вскоре узнает весь приход. Помяни мое слово — та Настасья, кое-как имущества по углам раскидав, побежит по двору — тут у нее непременно знакомицы есть.
— Есть. Она же в Смуту была при княгине. Так мог бы и не говорить, — отвечал Чекмай.