— Может, он не желал, чтобы кто из приказных подслушал, как он к нашему князю в гости собирается. Чтобы не подумали, будто его из Земского приказа в Разбойный переманивают. А мы к нему домой наведаемся, понял?
Мамлея Ластуху Гаврила отыскал на поварне — тот пленял красноречием стряпух. Выслушав, Мамлей поскреб плешь.
— Сегодня, говоришь, идти надобно? Ох… Ин ладно… А я с бабой уж сговорился…
— Так успеешь к своей бабе. Проводишь этого старого сыча, запомнишь двор, и — обратно на Лубянку. Баба подождет!
Ластуха вздохнул.
— Много ли мне осталось шалить да проказить? — спросил он проникновенно. — А тут баба гладкая, сочная, и сама хочет, а не то что — легла и лежит бревно бревном…
— Успеешь к бабе! — прикрикнул на него Гаврила. И Ластуха пошел к избе Земского приказа — ждать Дорошка Супрыгу.
Вернулся он, когда рассвело, весь в стружках и опилках, и сразу потребовал, чтобы его вели к Чекмаю.
— Сказывай! — приказал обеспокоенный его ночным отсутствием Чекмай. И сел на лавке, на которой обычно спал, завернувшись в одеяло.
— С тем Супрыгой дело нечисто. Я, как было велено, довел его до двора, а дворишко его тут неподалеку, за посольским подворьем, в переулке. Довел, стало быть, и решил походить окрест…
— Для чего?
— Этот Супрыга, идя домой, озирался, словно боялся — не увязался ли кто за ним. Ты не беспокойся, меня он не приметил! Уже темнеть стало. И вот вошел он в калитку, пес на него гавкнул и притих. А я думаю — кого-то же он, видать, опасался, так не бродит ли тот человек поблизости?
— Как бы ты его опознал? — спросил Чекмай.
— Во-первых, я запомнил клейма с того образа. Память у меня еще крепкая. А затем — положился в этом деле на Бога. Прошелся по окрестным переулкам, той калитки из виду не упуская — издали все на нее поглядывал. И вдруг нос к носу сталкиваюсь с Супрыгой! Так и не понял, откуда он вылез!
— И что Супрыга? — нетерпеливо спросил Чекмай.
— Выскочил на Ильинку и чуть ли не бегом — туда, где строят новые амбары. Там стоит один совсем готовый, осталось крышу настелить. Супрыга за него забежал, там — старая мыльня, как-то она в Смуту уцелела. Мыльня — мало чем побольше хорошего сундука или ларя. Низкая, закопченная. Дверца — аршина в полтора высотой. И подошел он к окошечку под стрехой, что-то туда сунул, и — скорее назад. Я выждал — и к тому же окошку. Ну, думаю, коли то, не знаю что, в мыльню провалилось, придется, поди, туда лезь. Но он неглубоко сунул, я тут же нашел…
— Грамотку?
— Может, и грамотку. Это был кусок веревки в аршин длиной, и на одном конце завязаны три узла. Знак, выходит, а что означает — не меня надобно спрашивать.