Гаврила первый вошел в калитку, прислушался — на княжьем дворе пусто. Взлаял и подбежал дворовый кобель, которого на ночь спускали с цепи, опознал своего, смешно, по-щенячьи, тявкнул — приветствовал Гаврилу.
— Свои, свои, — сказал ему Гаврила. Подождал немного — никто из сторожей не появился. Тогда он позвал:
— Федорушка, заходи, не бойся.
Для верности он придержал пса за ошейник, пока тот обнюхивал гостью.
— А теперь? — спросила шепотом Федорушка. — Темно, хоть глаз выколи…
Гаврила снова взял ее за руку и повел к недостроенному дому.
А там, когда они добрались до скамьи с войлоками, на него напала такая страсть — он словно с цепи сорвался. Уже давно он не был наедине с женщиной, а Федорушка еще и намазала руки и шею дорогим душистым маслом — таким, от какого мужская голова идет кругом.
Гаврила помог ей снять однорядку, но очень торопился, и жемчужное зарукавье зацепилось за рукав. Он дернул — и раздался тихий дробный треск. Мелкие жемчужинки заскакали по полу.
— Ахти мне! — воскликнула Федорушка.
— Потом соберем, потом соберем, — бормотал Гаврила.
Потом же оба были не в силах подняться со скамьи.
Гаврила сперва даже заснул, во сне вдруг оказался в Вологде с покойным дедом, сколько проспал — непонятно, Федорушка растормошила его.
— Ты увезешь меня? — спросила она.
— Увезу, — еще плохо соображая, отвечал Гаврила. И собирался спросить: куда увозить, для чего увозить?
— Точно ли — увезешь?
— Да… В Вологду…
Тут на дворе закричали? «Пожар! Горим!»
Гаврила мигом опомнился, вскочил и, дернув Федорушку за руку, поставил ее на ноги.
— Однорядку надевай! — приказал он. — Ежели этот дом горит — убегать надобно!
— Мой жемчуг!..
— Я потом соберу, скорее же, скорее!
— Нет, я!..
Опустившись на колени, Федорушка впотьмах шарила руками по полу.
— Ты сдурела? — сердито спросил Гаврила.
— Нельзя тут оставлять…
Гаврила, кое-как приведя себя в порядок, выскочил первым и увидел: загорелся сарай, что был поставлен для хранения досок и бревен на то время, что длится строительство, между старым княжьим домом и недостроенным. Огонь с него мог перекинуться и в ту, и в другую сторону. Вокруг сарая, что очень быстро занялся и полыхал, уже бегали люди.
Гаврила вернулся в новый дом. Федорушка уже успела надеть черную однорядку.
— Бежим! — сказал он, и они незамеченными добрались до садовой калитки.
— Так что же? — растерянно спросила она.
— Я тебя сыщу, а сейчас — убегай!
Он выпихнул Федорушку в калитку, она исчезла во мраке, из темноты раздался ее короткий крик. Но Гаврила его уже не слышал — он бежал к сараю.
Чекмай также проснулся от крика: